Т. Павлов, а за ним и многие другие склонны относить отражение к особому виду ДВИЖЕНИЯ (Ср.: «В трудах Т. Павлова, Л. Живковича, в философских обобщениях результатов исследований рефлекса, сигнальности, психики, сознания И.П. Павловым, С.Л. Рубинштейном, П.К. Анохиным рассматривается способ включения интеграции отражения в процессы движения, их неотъемлемость друг от друга» (Кашперский. Там же. 1989. С.17)). В связи с навязчивой идеей советских философов выразить через РЯДОВУЮ философскую категорию все свойства вещи (не только отражение, но и взаимодействие, изменение, единство бытия и небытия, покоя, устойчивости, процесса, состояния и т.д.), просто необходимо РАЗДЕЛИТЬ категории отражения и движения. В принципе, с такой идеей на философском уровне бороться трудно. Но!.. Этими же философами с категорией отражения тесно связывается понятие памяти – одного из основных явлений сознания, как отражения, без которого существование сознания не было возможным; и отражения, как самостоятельного атрибута, отличного от взаимодействия (память, грубо говоря, отражение ПРОШЛОГО взаимодействия). Действительно, анализу этого феномена отражения (памяти) философами МЛФ уделяется большое внимание. Его характеризуют как «след», «отпечаток», «внутренний опыт», т.е. то, что ОСТАЁТСЯ В ВЕЩИ, после того, как источник воздействия прекратил своё существование – т.е. ПАМЯТЬ. Один из доводов, кстати, у Т. Павлова, в пользу того, что действие на низших ступенях эволюции Природы сливается в значительной степени с внутренним состоянием отражения, был следующим: в неорганической природе тела не имеют и не накапливают никакого «внутреннего опыта» - не имеют «функции, аналогичной памяти живых существ, ибо отсутствуют расчленённость и организация следов в систему» (См. Тюхтин. Там же. 1990. С. 23), хотя и колеблется в данном вопросе, что, впрочем, и неудивительно после изобретения Эдисоном граммофона. Именно это изобретение в своё время поставило перед научным сообществом вопрос о наличии памяти в неорганической природе, которую в период повального увлечения этой идеей склонны были находить везде: от явлений остаточного магнетизма до электронных вычислительных машин. Действительно, если память – всего лишь запечатление, хранение и воспроизведение следов прежних воздействий, то почему бы под памятью не подразумевать следующий простейший феномен: в инерциальной системе отсчёта находятся три одинаковых упругих шара, два из которых изначально покоятся, а один движется, и, в своём движении, сталкивается (взаимодействует) с одним из покоящихся шаров. По законам физики результатом такого взаимодействия является ПРИОБРЕТЕНИЕ ранее покоящимся шаром движения, которое, как изменение, или, точнее, как явление изменения, запечатлевает в ранее покоящемся шаре взаимодействие с другим подвижным шаром. Приобретённое движение, вследствие закона инерции, имеет свойство СОХРАНЯТЬСЯ, т.е. имеет свойство сохраняться в движении ЗАПЕЧАТЛЁННОЕ взаимодействие этого шара с другим шаром. Причём, в принципе, имеет свойство сохраняться неопределённо долго. При столкновении же второго шара с третьим покоящемся шаром, происходит ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ взаимодействия первого шара со вторым.
Таким образом, все основные критерии памяти присутствуют уже в механических системах. Конкретным результатом подобного анализа понятия памяти явилось признание НЕДОСТАТОЧНОСТИ определения феномена памяти, как только запечатления, хранения и воспроизведения следов прежних воздействий. Так, например, в дискуссиях о наличии памяти в живых системах, был выявлен факт отсутствия качественной границы между воспроизведением структуры ДНК и кристалла (в частности, вирусы в латентном состоянии суть белковые КРИСТАЛЛЫ). Кстати, если бы НЕДРА Земли не имели свойства накапливать и хранить следы прежних воздействий, то такие науки, как палеонтология, археология, существенно, геология – вряд ли могли существовать, по крайней мере, в том виде, в котором они существуют теперь. Безусловно, феномен памяти у человека и, допустим, камня – имеет существенные различия, но, тем не менее, он присущ ВСЕЙ Природе. Можно, конечно, спорить об объёме термина и упрямо называть памятью именно человеческую память (что имеет под собой солидную базу аргументации и, видимо, правильно) или память животного, живого, а память неживого называть ПРЕД-памятью, подчёркивая их различия. Можно объединить их в одном понятии по тождественным, причём, также существенным для памяти и предпамяти признакам – для рассматриваемого в данной работе вопроса об отражении суть от этого не меняется, ибо в любом случае под памятью (предпамятью) будет пониматься СУЩЕСТВОВАНИЕ в вещи ОТРАЖЕНИЯ, как НЕИЗМЕНЯЮЩЕГОСЯ (т.е. неподвижного, не-двигающегося) или стремящегося к таковому состоянию, следа прежнего воздействия, и, таким образом, я имею право ОТРИЦАТЬ понимание отражения именно как особого вида ДВИЖЕНИЯ, даже если для образования, СОХРАНЕНИЯ и воспроизведения какого-либо «отпечатка», «следа» необходимо производить непрерывное движение, ибо и тогда о нём будет говориться, не как о движении самом по себе, а как о неизменяющемся в себе.
Таким образом, отражение не есть ни взаимодействие, ни вид движения. Кстати, если оставаться в рамках МЛФ – «убойным» аргументом против отождествления отражения с движением (видом движения) был бы аргумент, указывающий на то, что при понимании движения как взаимодействия, свойственном МЛФ, отражение не может быть движением, поскольку оно не есть взаимодействием (см. ранее). Но движение – не есть взаимодействие, поэтому данный аргумент действителен лишь для тех философов, которые признают большую посылку данного силлогизма.
В последнее время модным стало говорить об отражении как ФУНКЦИИ, т.е. не как о субстратном, а как об особом функциональном свойстве (см. напр. Тюхтин. О природе образа. М., 1963;, Кашперский. Там же. 1989 и т.д.). Если вернуться к заглавию моей работы, то можно предположить, что некоторых философов удивит причисление понятия функции к философским категориям (и это – на самом деле – удивительно), но поступить по другому – значит, образовать парадокс, ибо КАТЕГОРИЮ (субъект) необходимо выражать, согласно правилам формальной логики, через более ОБЩУЮ категорию (предикат), иначе определение будет построено неправильно. Поэтому, определяя отражение через функцию и учитывая, что одним из существенных свойств философских категорий является свойство ВСЕОБЩНОСТИ (или большой, максимально возможной общности), не дать понятию функции статуса категории было бы нелепо. Понять же, что стоит за подобным определением отражения из современной философской литературы – довольно трудно. Но в общих чертах это выглядит так.
Отражение, как функциональное свойство, суть такое свойство (непонятный момент – свойство чего, если не субстанции?), которое, видимо, НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ по своей сущности ни к отражаемой, ни к отражающей вещи, а проявляется, как одновременное ОТНОШЕНИЕ (вопрос: так отражение суть всё же свойство или отношение в рамках систем философских категорий Тугаринова, Уёмова и др?) ЗАВИСИМОСТИ этих вещей друг от друга, что, конкретно, находит своё воплощение в понятии СООТВЕТСТВИЯ образа (отражения) оригиналу (изменяется оригинал – изменяется соответствующим образом и его отражение). «Функция, - пишет Кашперский В.И.,- это отношение направленной избирательной зависимости внутри субстанции… относительно отделяясь от субстанции, функция обретает способ бытия «между» состояниями последней, становится посредником преемственности этих состояний» (Кашперский. Там же. 1989. С. 19).
Отнять у отражения такую характеристику как отношение – было бы неблагодарным трудом, ибо в процессе отражения мы, как говорилось ранее, обязательно имеем в виду ДВЕ вещи, состоящие, естественно, в определённом отношении друг к другу (хотя бы в отношении отражаемой и отражающей вещей). Но является ли понятие отношения сущностным к понятию отражения? Как говорилось ранее, отношение зависимости (и даже адекватности) не характеризует однозначно категорию отражения, ибо таковое отношение свойственно не только при отражении, но и при взаимодействии (третий закон И. Ньютона), связи, в причинно-следственном ракурсе вообще. Учёт же САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ отражения от взаимодействия, являющегося источником, как раз, именно отношения зависимости одной вещи от другой, не позволяет согласиться с тем, что подобной зависимостью феномен отражения и исчерпывается. С точки зрения понимания Кашперским отражения как функции, данный тезис, конкретно, выглядит так. Если принять за отражение только отношение, как относительно независимый от двух вещей феномен, то именно эта относительная НЕЗАВИСИМОСТЬ, как раз, и служит показателем собственной СУБСТАНЦИОНАЛЬНОСТИ (causa sui) самого отражения. Но!.. С другой стороны, подобное отношение зависимости, и это надо чётко уяснить, суть не отношение зависимости между двумя субстратными вещами, а между вещью и своим «следом», «отпечатком» в другой вещи, а, как таковое, НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНЯЕТ в самом механизме отражения.
Т.е., в сущности, феномен отражения сам по себе, остаётся в стороне от такого его определения. Определение отражения через функцию находится, примерно, в том отношении к сущности отражения, как объяснение функциональной зависимостью связи между давлением, объёмом и температурой газа (формула Менделеева-Клапейрона) без молекулярно-кинетической теории.
Другими словами, как форма, лишённая содержания. И потому, даже если согласиться (учитывая самостоятельность феномена отражения, посредством которой и выявляется нами реальность его), что отражение суть функциональное (т.е. только зависимое – без учёта его независимости) свойство, нельзя исключить его субстанциональности: например, как свойства ЦЕЛОГО по отношению к своим частям. Ведь если подходить сугубо практически к понятию функции, то оно само по себе суть ОПРЕДЕЛЁННОЕ ЯВЛЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ между двумя относительно независимыми переменными, вещами, и, как определённое, суть ОГРАНИЧЕНИЕ явления самого по себе тем или иным образом. Но функция, как явление, не схватывает именно независимость существования этих вещей, остающуюся за рамками её определённости. Более того, функция, как явление, НЕ ЕСТЬ САМА ВЗАИМОСВЯЗЬ. Из понятия функции, как отношения, «вытряхнут» мало-мальский намёк на субстанциональность, на причинностность, на ПОНИМАНИЕ сущности происходящего в действительности. Поэтому легко понять соблазн философов марксистко-ленинской школы определить отражение через функцию, обходя стороной опасности анализа необходимо должной существовать связи между материей и сознанием, между материальным и духовным, отдалить в мышлении понятие духовного от понятия материального не только в область СВОЙСТВА субстанционального, но свойства ФУНКЦИОНАЛЬНОГО, т.е. лишённого по своему существу вопроса о содержании и механизме подобной зависимости между тем и другим.
Итак, ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ВЫВОДЫ ПО ВОПРОСУ ОТНОШЕНИЙ КАТЕГОРИИ ОТРАЖЕНИЯ СО СМЕЖНЫМИ ЕЙ КАТЕГОРИЯМИ, СЛЕДУЮЩИЕ. Отнюдь не отрицая справедливость функционального подхода к проблеме отражения, предлагается не считать его сущностным, вскрывающим само это понятие по смыслу. Данный подход, действительно, характеризует, даёт информацию об ограничениях, накладываемых на отражение оригиналом и отражающей вещью, но не может дать, вследствие собственной ограниченности понятием только зависимости оригинала и отражения (исключая при этом понятие независимости) информацию о сущности самого отражения. В нашем случае такой информацией служит понятие внутреннего (необходимого) основания того или иного изменения определённости вещи, где основанием может служить, как отдельное (отдельные) субстанциональное свойство вещи, так и сама вещь, отделяющая себя от другой вещи именно тем или другим свойством (например, ОТРАЖЕНИЕ звука на пограничных слоях недр Земли обуславливается переходом этих недр с глубиной из одного состояния в другое при одинаковом субстанциональном носителе).
Подводя черту под анализом внешнего отношения по новому понимаемой категории отражения со смежными ей категориями, можно сказать, что среди альтернативных объяснений понятия отражения, даваемое в этой работе объяснение выглядит более полным, более адекватным данности явления отражения человеческой практике. Т.е. отражение само по себе не может быть ни видом движения, ни видом взаимодействия (но противопоставляется взаимодействию). Пониманием отражения как функции не вскрывается его сущность, поэтому ничто не мешает в теоретическом плане представить отражение ОСНОВАНИЕМ, если этому не мешает практика понимания собственно отражения как феномена в себе.