То, что диалектика, основанная на существовании противоположностей, играет необычайно важную роль в развитии самой философии, не нуждается в доказательстве. Вот так описывает данный процесс Обухов В.Л. (Обухов В.Л. Системность элементов диалектики. Лен., 1985. С. 45): «Одиночные категории по мере развития науки образуют полярные пары. К соотносительным категориям в процессе углубления диалектики их связи прибавляются синтезирующие». Центральной проблемой подобного процесса является проблема обоснования противоположения двух различных категорий друг другу. Свидетельством того, что она неразрешена может служить, например, зачастую отсутствие ответов на вопрос: что является противоположением синтезирующим категориям триад (теоретическому в триаде «эмпирическое – умозрительное – теоретическое», особенному в триаде «единичное – общее – особенное», системе в триаде «элементы – структура – система» и т.д.). Или другой пример: почему в вышеуказанной триаде элементу противопоставляется структура, а не сама система, в то время, как структура служила бы синтезирующей категорией? Это выглядит естественней на фоне триады «единичное (элемент) – общее (система) – особенное (структура)». Разные основания противоположения? А правильны ли они? Третий пример: триада «тождество – противоположность – противоречие». Почему здесь противоположности противопоставляется тождество, а не единство? Является ли необходимым условием наличие противоположности любому понятию или вещи?
Ещё сложнее с проблемой синтезирующей категории триады. В своей работе о натурфилософии я уже доказал, что мера не является синтезирующей категорией качества и количества (хотя бы потому, что основание этого синтеза годится для любых противоположных категорий). Кстати, что противоположно самой мере? Или что, например, является синтезом движения и покоя, возможности и действительности и т.д.? Каковы точные основания для отнесении той или иной категории к классу синтезирующих?
Очевидно, что с диалектическим методом ещё много неясного. Поэтому первейшей моей обязанностью, я считаю, является доказательство существования логики противоположений, т.е. такой логики, в которой:
1) разработан метод определения противоположного;
2) факт установления противоположности одного объекта действительности другому служит доказательством или опровержением какого-либо суждения;
3) разделены и уточнены механизмы образования и развития противоположностей.
Сначала я укажу на возможность такой логики. В формальной логике то или иное положение считается доказанным, если верны обе (большая и малая) посылки, на основании которых устанавливается тождество суждения с большой посылкой. Простейший пример: А (кислота) противоположна по своим химическим свойствам основанию В. С (едкий натр) есть основание. Следовательно, С противоположна А. В принципе, здесь нет ничего мудрёного и, согласно законам формальной логики, такое утверждение справедливо. Тем не менее, утверждение базируется на истинности большой посылки, которая гласит о противоположности А и В.
На первый взгляд, приведённый мною пример столь очевиден, столь хорошо вписывается в привычный трафарет формальнологического доказательства истинности того или иного суждения, что не только доказывает возможность логики противоположений, но и невольно поднимает вопрос: а нужна ли она? Не надумана она по существу?
Собственно, из моего понимания логики как доказательства тождественности суждения тому, что это суждение отражает из реальности, a priori, легко выводится законность моего желания образовать логику противоположений. Действительно, необходимость правильно отразить в мышлении существование реальности внешней нам вещи, именно этой вещи в её индивидуальности, выражается как раз в отражении самой индивидуальности вещи. Существование вещи нельзя ни объяснить, ни понять без индивидуальности вещи. Индивидуальность вещи делает существование вещи индивидуальным, а следовательно, отражение индивидуального существования необходимо должно быть индивидуальным. Например, логика, применяемая для описания поведения макротел в ньютоновской механике отлична от логики описания поведения элементарных частиц. В механике И. Ньютона можно, например, утверждать: «Если энергия тела меньше определённой величины, тело никогда не покинет места, обозначенного энергетической потенциальной "ямой"», в квантовой же механике исчезает однозначность следствия, а появляется вероятность того или иного исхода. Логика, применяемая к описанию химической системы, отлична от логики, применяемой к описанию биологических систем, как, впрочем, и логика арифметики. Так, если, например, 1+1 в арифметике всегда равно 2, то в живом мире (да и не только – в живом) 1+1 может равняться и одному, и двум, и многим (например, слияние двух клеток в одну, появление потомства и т.д.).
Следовательно, логика противоположений как описание существования объектов действительности имеет такое же право на существование, как и формальная логика тождества (Аристотель), как и логика различия (Лейбниц) или как логика всеединства (В. Соловьёв). И, в общем-то, логика противоположений существует как диалектика, объединяющая в себе развитие таких отношений сущего, как отношения единства и отношения «борьбы» (собственно, отношения противоположения). Уже исходя из такого восприятия марксистко-ленинской диалектики, основанного на различии, противоположении понятий единства и противоположения очевидно различие, которое я полагаю между существующей диалектикой и моей логикой противоположений. Негативный момент такого моего подхода очевиден: в общем-то он сужает рамки собственно противоположений, исключая из рассмотрения посредством её момент единства противоположностей. Но здесь и два серьёзных замечания, которые нейтрализуют указанный негативный эффект. А именно:
1. Я правильно утверждаю, что отношения единства вовсе не характеризуют именно противоположности. Точнее, отношения единства не являются специфическим признаком противоположностей. В отношениях единства совершенно естественно могут пребывать не только противоположные части, но и тождественные (многократное повторение кода в генах) и различные (и палец, и рука, и плечо, и печень – различны, и, в то же время, они едины в организме). Противоположностям же, в свою очередь, не обязательно пребывать в единстве. Они сами по себе могут существовать раздельно (полифункционализм клеток или внутреннее противоречие может стать внешним – противоречивой специализацией индивидуальных особей вида и видов в биоценозе; или внешнее противоречие электричеств ядра атома и его электронов в их самостоятельном существовании, например, в плазме, становится внутренним при образовании атома).
Собственно, в самой МЛФ состояние единства противоположностей суть лишь момент их развития: «Будучи необходимыми моментами диалектического противоречия, писал А, П, Шептулин (Шептулин А.П. Противоречие. Закон единства и борьбы противоположностей.// МЛД. В 8 кн. Кн. 1. 1983. С. 71),- единство и «борьба» противоположностей, однако, занимают в нём неодинаковое положение. Единство противоположностей всегда относительно, «борьба» – абсолютна. Относительность единства противоположностей выражается прежде всего в том, что оно временно: при соответствующих условиях возникает, определённое время существует и вследствие развития «борьбы» противоположностей разрушается и заменяется новым единством, которое, в свою очередь, тоже сходит со сцены и т.д.» (Ср. Ленин В.И. Т. 29. С. 317) Причём, Шептулин А.П. подчёркивает, что причиной этому, как раз, служит самостоятельность существования противоположностей: «Относительность каждого конкретного единства проявляется также в неполноте тождества противоположностей, в отсутствии полной согласованности в функционировании и развитии последних, а также в преходящем характере их равнодействия» (Там же).
2. Сужая область логики противоположений, я, тем самым, конкретизирую само понятие противоположения, что даёт мне возможность более свободного развития понятий противоположностей вне зависимости от понятия единства, и, таким образом, логика противоположений не становится уже за счёт компенсации свойств связи понятий противоположения и единства свойствами свободного, саморазвивающегося в моём мышлении понятия противоположения.
3. Логика противоположений вовсе не отвергает иные логики (подобно тому, как диалектическая логика не отвергает формальную). В логике противоположений, по-прежнему, остаются действительными отношения различия, единства и тождества. Особенностью логики противоположений является интенция мышления именно на отношения противоположения с их спецификой, ограниченные и переходящие в другие отношения. Чтобы было более понятно место логики противоположений в структуре противополагающих себя друг другу двух основных (диалектической и формальной) логик, я обозначу логику противоположений так следующим образом. Формальная логика – это логика отношений различия и тождества, экстенсивное определение и развитие понятия; диалектическая логика – это логика отношений единства и противоположения, интенсивное определение и развитие понятия; логика противоположений – это логика отношения противоположения и в этом смысле часть диалектической логики. Разделение же целого на части – это, как раз, показатель развития целого, обогащения целого свойствами частей.
Отсюда однако ещё не следует, что логика противоположений суть часть именно марксистко-ленинской диалектической логики уже хотя бы потому, что сама марксистско – ленинская диалектическая логика, признавая релятивность отношений единства, абсолютизирует отношения «борьбы», тем самым давая явный «крен» в сторону именно логики противоположений. Соответственно, в рамках логики единства необходимо абсолютизируются именно отношения единства, а смена противоположений выступает как релятивный элемент. Например, общество даже в рамках той же МЛФ остаётся единым, несмотря на присутствие в нём антагонистических классов по их отношению к средствам производства, т.е. несмотря на смену существующих в том или ином обществе противоречий (конечно, если этому обществу удастся сохранить своё единство во всех перипетиях внутренней борьбы). Тем не менее (а может, именно потому, что марксистко-ленинская диалектика имеет в своём развитии именно нужный мне «крен»), я, подчёркивая преемственность моей логики противоположений марксистко-ленинской диалектике и имея в наличии в нашей стране реальность довлеющего существования именно МЛФ, необходимо должен исходить, прежде всего, из МЛФ и отмежёвываться от неё. С этой целью я должен определить смысл антропного понятия «борьбы» и сравнить его с настоящей сциентистской реальностью, а также, с философской категориально-структурированной реальностью.
Поскольку «борьба» - понятие, более приближённое к обыденным понятиям, то и смысл его необходимо искать, прежде всего, в обыденности. Что понимается под борьбой? Прежде всего борьба – это не один одномоментный акт, а ряд взаимосвязанных действий, положенных в длительности как процесс. Т.е. борьба – это, прежде всего, процесс.
Далее. Под борьбой понимается силовое преодоление какого-либо препятствия для достижения какой-либо цели, какого-либо определённого состояния. Естественно при этом подразумевать, что первое нечто, отличное от второго нечто, которое первое преодолевает, сопротивляется силовому воздействию, ибо, либо хочет сохранить своё состояние, либо стремится к другому состоянию. И первое нечто этому мешает. Собственно, такое понимание борьбы свойственно и МЛФ: «В столкновении двух противоположных сил, тенденций осуществляются процессы изменения, развития как в обществе… так и в живой и неживой природе… Сложное, подвижное отношение между противоположностями было названо диалектическим противоречием. Иначе говоря, термины «единство и борьба противоположностей» и «диалектическое противоречие» заключают в себе одно и то же содержание.
Правда, надо учитывать, что если в общественной жизни борьба противоположностей в философском смысле может быть отнесена и к реальной борьбе социальных групп, людей, столкновению их реальных интересов и т.д., то применительно к природе, к сознанию (да во многом и к обществу) слово «борьба» не следует понимать буквально. Нелепо было бы думать, например, что при решении математических задач «борются» операции сложения и вычитания, возведения в степень и извлечения корня, что в процессе обмена веществ «борются» процессы ассимиляции и диссимиляции веществ и т.д. Очевидно, что термин «борьба противоположностей» по отношению ко всем этим явлениям имеет специальный смысл, что слово «борьба» употребляется метафорически и что, пожалуй, лучше употреблять его не отдельно, а в составе формулы «единство – и – борьба противоположностей» (Введение в философию./ Учебник. Т. 2. М., 1990. С. 160). В настоящее время теория метафорообразования ещё далека от совершенства. Тем не менее, я сошлюсь на наиболее разработанную теорию концептуальной метафоры Лакоффа – Джонсона, основанную на том, что структуры понятий, формирующих мышление, отражают структуры человеческой деятельности. В теории Лакоффа – Джонсона метафорой считается перенос понятийных структур из одной сферы (сферы функционирования языка – у Лакоффа – Джонсона их три – материальная, интеллектуальная и социальная) «вдоль определённых линий» в другую. Этот перенос определяется сходством, аналогией и отвлечённостью. Причём, отвлечённость и задаёт различие между буквальными и метафорическими структурами. Т.е. при буквальном отвлечении мы «отвлекаемся» от несущественных свойств объекта, что обеспечивает этому общему термину возможность быть использованным в большом количестве конкретных языковых ситуаций. При метафорической же реализации понятий мы отвлекаемся от самого объекта и концентрируем внимание на одном или нескольких его существенных свойствах.
Таким образом, полагая понятие «борьба» метафорой, мы, тем не менее, вынуждены будем признать, что эта метафора обозначает какой-то реальный процесс, объект действительности, существенное свойство которого аналогично, сходно с существенным свойством «борьбы», причём, в общественной жизни (по крайней мере, в некоторых её аспектах) понятие борьбы приобретает буквальный смысл.
Итак, что мы имеем? Мы имеем факт: под понятием «борьбы» в МЛФ скрывается (или, точнее, обозначается) какое-то реальное явление, имеющее одну сущность, благодаря чему мы можем различные конкретные явления этой сущности объяснить посредством этой сущности (т.е. утверждать, что «борются» в каком-то одинаковом смысле и электрон с протоном в атоме водорода и пролетариат с буржуазией, и плюс с минусом). Ближайшим и часто замещаемым понятие «борьба» понятием служит понятие «взаимодействие». Я не буду приводить длинный ряд цитат по этому поводу (некоторые из них, в принципе, приведены мною ранее). Я остановлюсь только на рассмотрении концепций двух авторов, основывающих развитие наших знаний о противоположностях, как частях, взаимодействующих друг с другом.
1. Аверьянов А.Н. пишет: «Взаимодействие, характеризуемое как борьба, и есть противоречие» (Аверьянов А. Н. Системное познание мира. 1985. М., С. 116). Конкретизируя взаимодействие, он разбивает это понятие в себе на два класса – противодействие (борьба) и содействие (сотрудничество). Причём, любое взаимодействие имеет переменный характер, т.е. колеблется, пульсирует его напряжённость, интенсивность, периодически сменяют друг друга противодействие (борьба) и «содействие» (сотрудничество)». (Аверьянов. 1985. Там же. С. 118). Однако подобное разделение взаимодействия на два противоположных вида не вносит, само по себе ясности в старый вопрос формулировки закона единства и борьбы противоположностей. Так, Минасян А.М. замечает, что с его точки зрения название первого закона диалектики неудачно, т.к. подразумевается, что борьба исключает понятие единства и наоборот (Минасян А.М. Диалектика и софистика (опыт философской дискуссии). 1985. Ростов. С. 73).
Чтобы разобраться, в соответствии или несоответствии название закона его содержанию, нужно, прежде всего, сформулировать сам закон. Краткой формулировки закона единства и борьбы противоположностей не существует, но смысл его довольно ясен:
1. Каждый объект заключает в себе противоположности (отрицает сам себя).
2. «Борьба» противоположностей в объекте – источник (причина) его самодвижения, развития.
Отсюда вполне естественно предположить, что «единство» противоположностей в названии закона говорит о том, что противоположности едины, одно целое. Понятие же «борьбы» характеризует относительную самостоятельность этих противоположностей друг относительно друга (борются с тем, что не повинуется, противодействует, т.е. обладает собственной причинностью). Таким образом, действительно, единство противоположностей исключает их борьбу, как замечает Минасян А.М. А значит, в самом названии закона таится противоречие, которое Аверьянов А.Н. в принципе, мог бы разрешить, используя понятие содействия как противоположное (т.е. противоречащее) понятию борьбы. Но он не делает этого по вполне определённым причинам, главная из которых следующая. Несмотря на то, что содействие, характеризуется «сотрудничеством», взаимодополнением, взаимоподдержкой, стимуляцией и т.д. (т.е. являясь положительной стороной существования противоположностей), оно не есть непосредственно единством противоположностей. Оно есть лишь фактором, «моментом», обуславливающим это единство. Аверьянов А.Н. на основании своего анализа приходит к выводу о том, что наряду с законом единства и борьбы противоположностей должен существовать закон «содействия взаимодействующих систем».
С другой стороны, содействие, характеризующееся сотрудничеством, взаимодополнением и т.д. не есть непосредственно единством, а лишь фактором, «моментом», обуславливающим это единство (таким же, по сути, как и борьба, противодействие). И, таким образом, замена в законе диалектики понятия борьба на понятие взаимодействие возможна и, наверно, по логике Аверьянова, необходима. Действительно, каким образом мы описываем существование противоположностей? Противоположности отрицают друг друга, противостоят, противодействуют друг другу. Но те же противоположности и взаимообуславливают, взаимодополняют, взаимоподдерживают друг друга. Все характеристики – глаголы, разбитые на две противоположных группы. Две черты – борьбы (противодействия) и содействия – являются одинаково существенными свойствами одной и той же пары противоположностей.
Закон единства и борьбы противоположностей, переименованный в закон единства и взаимодействия противоположностей, достиг бы наивысшего соответствия своего содержания своему названию. Но Аверьянов А.Н., надо полагать, не удовлетворился такими скромными результатами. Он постулирует свой закон, «закон содействия взаимодействующих систем». «Никто не отрицает, - пишет он, что «учение о единстве противоположностей» - ядро диалектики. Но ведь никто и не постановлял, что противоположности могут только бороться друг с другом, а диалектика имеет одно – единственное «ядро» (Аверьянов А.Н. Содействие: понятие, структура, динамика./Диалектика и научное мышление (материалистическая диалектика – методология наук). М., 1988. С. 82). Причём, что характерно, он не связывает однозначно свой закон с понятием противоположностей, в то время, как понятие единства продолжает оставаться основным в предполагаемом функционировании закона Аверьянова А.Н.: «Система (индивид, государство, сообщество – любая отдельность), чтобы «выжить», самосохраниться в непрерывно изменяющейся среде, должна объединиться с другими системами. Это объединение может быть и с противоположными, и с отличающимися системами в том случае, когда имеется нечто опасное для всех объединённых систем.
Чем больше сторон взаимодействующих систем вступают в содействие, тем прочнее единство метасистемы, тем больше её устойчивость против внешних враждебных воздействий. Рост содействия внутри метасистемы (системы) усиливает рост борьбы вне метасистемы (системы) по тем же параметрам, факторам, по каким укрепляется внутреннее единство» (Аверьянов А.Н. 1988. Там же. С. 93). Поэтому закон Аверьянова А.Н., хоть и можно сформулировать по аналогии с законом единства и борьбы противоположностей, как закон единства и содействия противоположностей. Но он значительно шире закона диалектики по существу, ибо включает в своё содержание не только противоположные, но и отличающиеся друг от друга объекты. «Единство же, - пишет Аверьянов А.Н., - есть атрибут любого взаимодействия. Оно может быть более или менее прочным, устойчивым, динамическим, статическим, переменным, постоянным, взаимосвязанные стороны могут бороться, отталкивать друг друга и, наоборот, содействовать друг другу, взаимодополнять, притягивать друг друга и т.д. Будучи богатым по содержанию, единство не может быть сведено к какой-то одной его форме, например, содействию, взаимопроникновению или притяжению» (Аверьянов А.Н. 1985. С. 129).
Что нам даёт концепция Аверьянова А.Н. с точки зрения существования противоположностей? Прежде всего она даёт возможность рассматривать «борьбу» противоположностей как частный вид взаимодействия противоположностей.
А. М. Минасян, анализируя возможность переименования закона диалектики, указывал, в частности, что классики МЛФ именовали этот закон и как закон «единства (тождества) противоположностей» и, в частности, как «взаимодействие противоположностей» (Минасян А.М. 1985. Там же. С. 173). Так что, в принципе, закон единства и борьбы противоположностей можно было бы именовать и законом единства и взаимодействия противоположностей. Причём закон изменился бы только по названию, но не по содержанию, ибо противоположности сами по себе (в трактовке классиков МЛФ) не только «противостоят», борются друг с другом, но и взаимообуславливают, поддерживают, не могут существовать друг без друга (ср.: мутуализм – высшая ступень по Аверьянову А.Н., содействия). Поэтому разделять закон единства и борьбы противоположностей было бы противно природе существования противоположностей в единстве их отношений друг к другу. Изменение название этого закона так, как указывалось выше: закон единства и взаимодействия противоположностей,- без изменения его содержания был бы самым простым выходом.
С другой стороны, опираясь, опять же, на анализ Аверьянова А.Н., вполне очевидно, что именно содействие противоположностей приводит к явлению их единства, а не «борьба». Замена в названии закона понятия борьбы понятием взаимодействия снимает противопоставление единства и борьбы. Более того, поскольку единство – следствие явления содействия, само понятие единства в новом названии закона диалектики будет казаться лишним. И это было бы действительно так, если бы не надо было в названии закона подчёркивать существование противоположностей не вообще, а в едином одном. Т.е. наличествует логическая необходимость сформулировать название закона, как закона взаимодействия противоположностей в одном, в объекте действительности.
Теперь сверим предварительно полученное мною название закона с его содержанием. То, что понятие взаимодействия вмещает в себя все глаголы, описывающие поведение противоположностей, надеюсь, ни у кого не вызывает сомнений. Что же касается уточнения: «в едином, одном», то его необходимость вытекает непосредственно из того, что в этом законе диалектики «борьба», взаимодействие противоположностей выступает как внутренний источник самодвижения одного объекта действительности, его развития.
На первый взгляд, вышеуказанное название закона адекватно его содержанию. Но присмотримся внимательней к содержанию. Действительно, взаимодействие противоположностей является не только источником его развития: «Противоречие может выступить и выступает источником прогрессивного развития, но вместе с тем противоречие может быть и тормозом прогрессивного развития, если его вовремя не разрешить» (Аверьянов. 1988. Там же. С. 82). Оставаясь источником самодвижения «борьба» противоположностей, действительно, может привести к регрессу, и даже – к гибели. Но только ли «борьба» - источник самодвижения? Ведь содействие противоположностей – тоже источник самодвижения как их самих, так и их вместе как одного объекта (достаточно вспомнить об индукции – самопроизвольном достраивании вновь образующегося объекта). В общем-то, вполне логично предположить, что любое взаимодействие между противоположностями приводит к их изменению. А, следовательно, название закона, всё-таки изменяет обычно представляемое за таковое содержание этого закона. Исчезает акцентирование на ядре диалектики: «борьбе» противоположностей. Правильно ли это для марксистко – ленинской диалектики – не знаю, но для логики противоположений – да. И в этом смысле логика противоположений шире марксистко – ленинской диалектики. Впрочем, по сути, сама марксистко-ленинская диалектика самопроизвольно выходит из своих узких рамок.
Рассмотрим в качестве другого примера предложенную Бородкином В.В. в рамках МЛФ следующую схему развития теории противоречия:
1. Вне принципа взаимодействия и взаимосвязи противоречий проблема воспроизводства, развития противоречий неразрешима.
2. Оказывая воздействие, производя изменение, противоречие утрачивает соответствующее количество действия или способности и дальше производить изменение. А это значит, что каждое отдельное противоречие действует только в направлении своего разрешения. Иначе, противоречие не может быть источником своего развития.
3. Источником развития отдельного противоречия может быть только действие других противоречий системы «вещь – среда».
4. Оказывая воздействие, производя изменение, противоречие изменяется само. Изменение противоречия можно назвать взаимопревращением противоположностей (Бородкин В.В. Проблемы противоречия в материалистической диалектике. М., 1982. С. 139).
Из краткого изложения идей Бородкина В.В. для себя можно сделать следующие выводы. Во-первых, понятие борьбы, действительно, постепенно в МЛФ заменяется понятием взаимодействия. Во-вторых, Бородкин В.В. вслед за понятием взаимодействия переносит в содержание закона диалектики идею сохранения энергии. И это правильно. Действительно, если есть взаимодействие противоположностей, которое приводит к самодвижению объект, подобно тому, как топливо ракеты приводит в движение ракету, то взаимодействие должно чем-то подпитываться. Запасы же любого конечного объекта ограничены. Откуда же он их берёт? Отсюда же проистекает третья идея о том, что объект питается энергией, которая берётся из взаимодействия объекта, как целостности, со внешней средой. Это внешнее взаимодействие «вещь – среда» вполне способно перерасти и во внешнее противоречие между вещью и средой.
Подобная трактовка механизма действия противоречий (внутреннего и внешнего) отражает многие химические, биологические, социальные процессы на абстрактно-философском уровне знаний. Взять, к примеру, синергетику. Действительно, синергетическая система, находящаяся в неравновесном состоянии со средой (внешнее противоречие вещь – среда), в силу внутренних собственных причин своего существования, в свою очередь, неравновесна в самой себе (внутреннее противоречие). Её энтропия не максимальна вообще, сколь для этой системы возможно, а максимальна настолько, насколько ей это позволяет противоречие вещь (система) – среда, которое и питает противоречие вещи себе энергией, веществом, информацией. Во взаимодействии внутренних противоположностей реальных природных систем, описываемых механизмом синергетики (+абстрактно-философским механизмом взаимодействия противоположностей) можно увидеть не только зарождение и усложнение различных структур вещи, но и их изменение, разрушение, гибель.
Далее. Логика противоположений не замыкается на рассмотрении только лишь их взаимодействия. Закон взаимодействия противоположностей в одном (или одного) объекте включает в себя не только процесс взаимодействия противоположностей, но и изменения этих противоположностей в процессе взаимодействия, их взаимопроникновение, их взаимоотрицание. Т.е. мы постоянно имеем дело не только со взаимодействием (за которым, по словам Ф. Энгельса, «ничего нет») противоположностей, а с их сосуществованием, или, лучше сказать, мы имеем дело с их существованием в одном целом.
Таким образом, по моему мнению, интересующий меня закон диалектики должен именоваться так: закон существования противоположностей в одном целом (в объекте).
Какие возражения можно привести против такой формулировки наименования закона диалектики (уже далеко не марксистко-ленинской, хотя бы потому, что «борьба» уже не является ядром нового закона)?
1. Ранее понятие «взаимодействие» («борьба») конкретно указывало на непосредственную причину самодвижения (т.е. поскольку противоположности объекта взаимодействуют, объект самодвижется. Но:
а) я уже говорил, что взаимодействие противоположностей может приводить не только к самодвижению, но и к само-покою вещи, объекта. Действительно, вещь (например, атом водорода) в меру своих возможностей, в меру своего внутреннего взаимодействия противоположностей, стремится (при возбуждении электрона того же атома водорода квантом света) сохранить саму себя, остаться неизменной, т.е. внутренне, в своей определённости (как атома водорода), она покоится;
б) надо полагать, что взаимодействие – не единственная причина самодвижения. Аналогичной причиной могло бы, например, служить взаимоотражение (хотя исследования по этому вопросу ещё далеки от однозначности понимания этого процесса). И, таким образом, взаимодействие:
- не приводит необходимо (само по себе, как любое взаимодействие противоположностей) к самодвижению (но и к покою);
- является не единственной причиной самодвижения.
Поэтому понятия взаимодействия недостаточно для указания причины самодвижения вещи;
в) до тех пор, пока мы находимся в сфере вещей, в принципе, несмотря на выявленный мною ранее недостаток понятия взаимодействия противоположностей, оно ещё сохраняет свой буквальный смысл непосредственной причины самодвижения вещи, но стоит нам выйти за границы этой сферы, например, в сферу свойств, и само понятие взаимодействия если не теряет свой смысл, то становится, в высшей степени непонятным, тёмным. Например, что означает «взаимодействие («борьба») количества и качества объекта»? Как количество, допустим, элементов объекта взаимодействует с качеством этого объекта? Налицо связь, зависимость этих атрибутов в объекте, но где – взаимодействие?
Опять же, исследуя взаимозависимость этих атрибутов, мы противоположности прослеживаем в их существовании друг относительно друга (изменении, сущности, явлении, превращении друг в друга и т.д.), а не только их взаимодействие друг с другом. То же можно отнести и к противоположным процессам, например, ассоциации и диссоциации, ассимиляции и диссимиляции в одном объекте. Сами процессы не взаимодействуют, но своим существованием обуславливают существование противоположных процессов, тем самым обуславливая также и возможность самодвижения объекта, его сопротивляемость внешней среде. Поэтому замена понятия «взаимодействие» на понятие «существование» в названии закона логики противоположений не только содержательно расширяет этот закон, но и более адекватно отражает источник самодвижения объектов действительности, расширяет их круг.
2. Ранее в названии закона фигурировало понятие единства. Я же заменил его понятием «в одном».
Против данной замены можно высказать следующее. Понятие единства подчёркивало взаимосвязь противоположностей, чего нет в моём определении. Чтобы разобраться в этом виртуальном упрёке, предварительно остановимся на понятии единого, которое я определяю, как интенсивность целой сущности. Как я это понимаю?
Единство – это, прежде всего, отношение. Мы говорим: «Договоримся о единстве наших действий», подразумевая две или более самостоятельных в своих действиях стороны, которым, в силу каких-либо причин выгодно действовать по отношению к чему-либо как одно целое. Единое, в отличие от единства, уже не суть отношение многих друг с другом, как одно, а просто – отношение (подобно тому как противоположение, в отличие от противоположностей, не суть интенсивные части одного целого, а суть сама интенсивность (как отношение) частей. Т.е., если противоположением я определяю интенсивность частей сущности, то единым – интенсивность самой сущности. Действительно, рассматривая противоположности, мы рассматриваем существование частей в одном. Полагая между частями связь (коль они – одно), мы исследовали не саму связь, а существование противоположностей посредством и в рамках этой связи. Для нас, обычно, достаточно при анализе противоположностей знать, что они не могут существовать без этой связи, что эта связь определяет их противоположение, но связь их, обычно, остаётся в стороне от анализа противоположностей. Даже когда мы говорим о переходе противоположностей друг в друга, об их взаимопроникновении, тождестве и т.д., то мы говорим именно о существовании противоположностей в едином, но, практически, ничего не говорим об их единстве, ибо в единстве нет ни тождества, ни различия, ни противоположения, а есть именно одно целое.
Вспомним, целое – не есть лишь связанные друг с другом части. Оно есть отличное, и даже противоположное частям нечто. Целое и части не сводятся одно к другому. Целое никогда не поглощает без остатка части, оставляя им известную автономию. Части никогда не захватывают целое в своей определённости.
С другой стороны, и целое – есть нечто одно, и связанные части есть нечто одно. Связь же, таким образом, есть нечто общее между частями и целым. Но если для целого эта связь обуславливает независимое существование этого целого (объекта), то для частей та же связь обуславливает зависимость их существования в одном целом. А отсюда вполне естественно вытекает различие отношений частей между собой в одном (противоположение) и отношение частей к целому, которое они составляют.
Таким образом, говоря «единство противоположностей», мы уже говорим не об отношениях между противоположностями, а об отношениях противоположностей и того целого, которое они составляют. Другими словами, отношения единства имеют место в равноправном ряду с другими отношениями противоположностей, такими, как тождество и различие противоположностей., ибо как не любое различие суть собственное различие противоположностей (т.е. – наибольшее, в том числе) и не любое тождество суть тождество противоположностей (т.е – абсолютное), так и не любое единство суть единство противоположностей (единство – как новое целое). Пожалуй, одно лишь выделяет отношения единого среди членов этого ряда отношений, так это то, что единое, подобно противоположению, и в отличие от различия и тождества, суть интенсивное отношение, отношение в самом себе частей и самого себя.
Таким образом, понятие единства в названии закона марксистко-ленинской диалектики совершенно неправомерно подчёркивает лишь одно из трёх (единого, тождества и различия) отношений, не являющихся определяющими для противоположностей, как таковых. Противоположности одновременно суть и различные и тождественные друг другу (поэтому по этим взаимоисключающим отношениям их и нельзя определить). Противоположности же никогда не едины друг относительно друга в одном целом. Они едины лишь к образованному ими же целому, и потому противоположны к их единству, как части (сущности) к целому (целой сущности).
В рамках логики противоположений понятие единства противоположностей верно и допустимо лишь в том смысле, что противоположности в своём существовании должны образовывать друг с другом связь (иначе они не будут противоположностями). Т.е. другими словами, в логике противоположений отношения разности, тождества, единства значимы лишь постольку, поскольку они определяются отношениями противоположения и, тем самым, становятся существенными чертами противоположностей (если различие – то наибольшее, если тождество – то абсолютное, если единство – то сущность взаимодействующих противоположностей как одного целого). Поэтому – то в отличие от принятого в МЛФ названия первого закона диалектики, как единства и борьбы противоположностей, я формулирую название закона логики противоположений как закон существования противоположностей в одном целом, образованном этими противоположностями.
Соответственно меняется и содержание этого закона:
1. Не взаимодействие, а существование;
2. Не развитие, а процесс.
Поэтому формулировка самого закона (а не его названия) у меня следующая.
Первый закон логики противоположений: противоположности существуют только как части сущности.
При этом основополагающий закон логики единства будет звучать:
- единство существует как целая сущность.
Закон, объединяющий предыдущие два закона, звучит так:
- интенсивность существует как связь существования.
Последние два определения даются мной в качестве следствия и подробно не обсуждаются). Закон логики противоположения, как тезис, вытекает непосредственно:
- из диалектической логики, в частности, из философского факта – закона: «противоположности возникают как раздвоение единого»;
- из формальной логики, в частности, из философского факта – закона: «противоположности возникают, как соединение двух (многих)».
Если первый философский факт сомнений не вызывает у придерживающихся диалектического мышления представителей МЛФ, то второй может быть принят с недоверием, так как в формальной логике официального статуса не имеет.
Но обратимся к диалектическому материализму, который во всепоглощающей жажде вместить в себя без разбору всё (подобно марксистко–ленинской логике, стремящейся вместить в своё содержание, охватить, проглотить формальную логику), в своё время формализировал следующую схему развития противоположностей: тождество – различие (несущественное – существенное) – противоположность – противоречие. Внести смуту и анархию в столь строго и догматически обозначенный порядок развития противоречия довольно легко, уже опираясь лишь на одни данные естественных наук, что, например, и делает Аверьянов А.Н.: «Само по себе наличие тождественного во взаимодействующих системах ещё не является основанием для возникновения противоречия. Тождественные по тому или иному признаку системы вступают в противоречие лишь тогда, когда одна из них ограничивает возможность существования другой в процессе взаимодействия» (Аверьянов А.Н. Там же. С. 136). Из процитированного, кстати, следует, что не любое взаимодействие есть признаком противоположения, а лишь «противоречивое» (Аверьянов А.Н. 1985. Там же. С. 116).
Противоречие же между качественно тождественными элементами – это первая форма, первый вид противоречия, возникающий вместе с возникновением системы, и взаимодействия между её элементами, заключает Аверьянов (Аверьянов А.Н. 1985. Там же. С. 141) Ссылаясь при этом на труды:
- таких естествоиспытателей, как Ч. Дарвин, Шмальгаузен И.И., Завадский К.М.;
- классиков МЛФ,-
Аверьянов А.Н. утверждает, что: «Борьба за жизнь особенно упорна, когда она происходит между особями и разновидностями того же вида». Возникающие же в ходе внутривидовой конкуренции различия смягчают противоречие, снимают его остроту. Т.е., другими словами, Аверьянов А.Н. не только выдвигает на первый план противоречие между тождествами, но и подчёркивает его необычайно высокую интенсивность. Своеобразным разрешением этого противоречия служит дифференциация особей одного вида, появление (а в дальнейшем, нередко, и закрепление) различий у этих особей.
Как это согласуется с традиционной схемой развития противоречия? Да, в общем-то, никак. Никак не согласуются с этой схемой и явления мутуализма, когда изначально различные (а не тождественные) особи далеко отстоящих друг от друга видов (и даже разных царств) превращаются в одно неразделимое целое. Причём, в этом целом изначально определённые различия приобретают характер противоположных, а другие (как различия, так и тождества) постепенно элиминируются в процессе интенсификации различий противоположностей.
Явление дифференциации в природе (например, предкового вида) уже заставляет нас просто усомниться в правильности традиционной схемы «тождество – различие – противоположение – противоречие», ибо противоположение возникает сразу же в тождестве, а различие смягчает его. Явление же мутуализма показывает процесс образования противоположностей из изначально различных, самостоятельных сущностей (муравьи – акации, микроорганизмы – растения (микориз), грибы и водоросли (лишайники)) и т.д. Совершенно очевидно, что процесс мутуализации двух изначально самостоятельных организмов возможен только как преодоление, а в дальнейшем, и освобождение от тех различий этих организмов, которые делали их первоначально самостоятельными, с одной стороны, и интенсификация тех различий, которые делают их мутуализм выгодным.
Теоретически, двойственность путей образования противоположностей также вполне объяснима. Поскольку я определяю противоположности, как части одной сущности, а сущность, как существование связи свойств, которая тождественна субстанциональной связи, то естественно предположить, что противоположности возникают тогда, когда возникает связь между объектами действительности. Самой связи безразлично, как она образовалась: либо путём дифференциации одной сущности на две взаимодействующих, существующих части, либо путём образования целого из двух первоначально самостоятельных сущностей. Ни один из этих путей в природе не запрещён. Но эти пути различны. Диалектический механизм образования противоположностей из одной сущности заключается поэтапно:
1) явление «сущей сущности» самой себе, как внутреннего и внешнего (например: «Разделение основного вещества цитоплазмы амёбы на два слоя носит весьма неустойчивый характер. При движении её оба слоя цитоплазмы могут легко взаимно превращаться друг в друга… По Заварзину… сначала ткани дифференцируются на две: поверхностная, или пограничная… и ткань внутренней среды (Югай Г.А. Там же. 1965. С. 116 – 117, 129);
2) образование собственных сущностей и связанных с ними различий;
3) с образованием собственных сущностей параллельно идёт и образование связи между ними, которая и являет эти сущности противоположностей в их единстве.
Другой путь – формальнологический, отличен от первого, а именно:
1) тождественные или различные самостоятельные сущности являют себя друг другу, как внешние;
2) образуется связь между ними, которая и являет эти сущности в их единстве;
3) параллельно с образованием связи между ними идёт поляризация их различий друг относительно друга, которая и является в их единстве.
Результатом того и другого процессов образования противоположностей и будут части одной сущности. В общем-то, оба пути развития противоположностей отличаются от общепринятого. Главным образом, они отличаются тем, что возникновение, развитие и гибель (разделение) противоположностей рассматривается мной не как возникновение и смена отношений одной сущности, а в разрезе развития сущности («сущей сущности») или двух самостоятельных сущностей в явление, полагающее, опять же, в развитии, собственные сущности противоположностей, в качестве частей сущности самого противоположения. Эти части являют себя, в свою очередь, как относительно самостоятельные. Отсюда же вытекают и два дальнейших пути их развития. Во-первых, благодаря своей самостоятельности противоположности способны к собственному развитию – каждая вглубь себя. Во-вторых, благодаря своему единству, они способны также к развитию, т.е. к образованию иных, производных от обоих противоположностей, сущностей (наряду с собой). И это – вполне естественно и логически верно, ибо, понимая противоположности, как части сущности, мы и их взаимосуществование, развитие, должны рассматривать, прежде всего, в сфере развития, существования сущности и явления. Смена отношений частей сущности в этом ракурсе (кроме отношения противоположения, определяющего существование противоположностей, как их собственный признак) выглядит внешним. Это я уже отмечал, упомянув концепцию развития противоположностей А.Н. Аверьянова (начало развития противоположностей – не различие, а тождество). И, хотя здесь можно найти момент совпадения начала и конца развития противоположения (тождество начала и тождество при смене противоположностей в конце), смена отношений частей сущности будет оставаться лишь внешним признаком развития противоположностей. Действительно, суть совпадения тождеств противоположностей в начале и конце их развития не в их тождественном отношении, а в потере или в приобретении самостоятельности противоположностей, во входе или выходе этих противоположностей из единого, в тождестве границ самого противоположения, вне которых противоположности перестают быть таковыми (т.е., собственно, противоположностями).
Переход самостоятельных сущностей в одну, и наоборот, как раз, тот момент, в котором исчезает (или образуется) их единство, их связь. Именно в этот момент они уже по основному своему собственному признаку есть ставшие, наиболее выраженные в пике своих интенсивных отношений, определяющих существование другого, как самого себя (т.е. когда их единство чисто условно).
Как я определяю тождественность возникающих при разных путях развития противоположностей? По их существенным признакам. Я эти признаки рассмотрю позже: все, кроме двух.
1. Противоположными будут такие две части, которые в своём существовании составляют одно целое. Но этого признака мало.
2. Противоположности в одном целом должны находиться в интенсивном отношении друг к другу, т.е. обуславливать само существование друг друга. Существование каждой части должно быть направлено на существование другой части целого. При этом совсем не обязательно, чтобы это обуславливание приводило именно к процветанию обоих частей. Важно лишь, чтобы само существование одной части зависело исключительно или преобладающе от существования другой.
По этим существенным признакам, обязательным как противоположностям, развившимся из одного целого, так и у противоположностей, развившихся из разных самостоятельных целостностей, мы можем их отождествить друг с другом.
Различие их полагается единственно в путях достижения состояния противоположения (что, однако, предполагает различие в путях разрушения этого противоположения). Для противоположностей из единого разрушение противоположения ведёт либо к возвращению к единому (к «сущей сущности»), либо к разрушению и гибели самого единого («сущей сущности»). Разрушение же противоположения из двух ведёт к возвращению объекта к двум первообразующим самостоятельным сущностям (что, однако, не гарантирует от гибели обои первоначальные сущности).
В принципе, оба пути между собой переплетаются, и, как противоположные, обуславливают друг друга. Рассмотрим теперь вопрос о наиболее обширном разделении противоположностей в их классификации: вопрос о внешних и внутренних противоположностях.
В МЛФ внешние и внутренние противоположности подразделяются на основании понятия целостности сущностей. Будрейко Н.А. по этому поводу писал: «На различие внутренних и внешних противоречий указывал К. Маркс в работе «К критике гегелевской философии права». Он показал, что во внутреннем противоречии противоположными сторонами являются черты, тенденции одной и той же сущности, а во внешнем – разных сущностей. Характер противоречий первого вида К. Маркс проиллюстрировал на взаимоотношении между северным и южным полюсами как нераздельными и в то же время противоположными сторонами единого целого (магнита) а характер противоречий второго рода – на взаимоотношении между полюсом и неполюсом как противоположностями, принадлежащими различным сущностям и способными существовать друг без друга» (Будрейко Н.А. Философские вопросы химии. М., 1970. С. 138).
По поводу значимости и отношений внешних и внутренних противоречий в существовании природных систем в МЛФ, однако, есть серьёзные разногласия. Так, например, тот же Будрейко Н.А. (Будрейко. 1970. С. 138), Горбач В.И. (Горбач В.И. Проблемы диалектических противоречий. М., 1972) и др., ссылаясь на способность внешних и внутренних противоречий переходить друг в друга полагают, что различие между внешними и внутренними противоречиями относительно, а значит, несущественно.
Другое мнение: «Значение внешних и внутренних противоречий неодинаково для развития материальных образований. Решающую роль в их развитии играют внутренние противоречия, поскольку именно они обуславливают самодвижение предмета, именно их развитие и разрешение сопровождается переходом явления в иное качество, на новую стадию развития. Что касается внешних противоречий, то их влияние всегда преломляется через внутренние противоречия, и их конкретное значение зависит от соответствия или несоответствия внутренним противоречиям того или иного материального образования» (Диалектический и исторический материализм./ Под общ. ред. А.Г. Мысливченко, А.П. Шептулина. 1988. М., С. 147 – 148). Или: «Наряду с этими значениями имеет смысл говорить о диалектическом противоречии как противоречивости, самопротиворечивости всех природных предметов и явлений, чтобы адекватно диалектически решить проблему источника самодвижения. В этом смысле все другие формы противоречия (внешнее противоречие, взаимодействие противоположностей, антагонизм и т.п) в конечном счёте следует рассматривать как формы проявления и как результат самопротиворечивости предметов, их внутренней активности, самодвижения» (Вяккерев Ф,Ф, Противоречие как источник развития.// Материалистическая диалектика. Т. 1. 1981. С. 303).
Моё понимание значения и соотношения внешних и внутренних противоречий очень близко пониманию Будрейко Н.А. и Горбача В.И. Оно естественно вытекает из понятий внешнего и внутреннего.
Повторюсь. Действительно, положенное первое отношение вещи между собственной и другой причинами существования самого себя не есть, по сути, ни внутренним ни внешним. Лишь развитие этого ставшего отношения между собой и другим приводит к различению внутренних и внешних отношений вещи, отношений собственной причинности и отношений других причинностей существования, опять же, её самой. Причём, развитие этого отношения заключается не только в противоречии (различии) собственной и других причин. Обращаю внимание на уточнение: развитие заключено в противоречии одной, собственной причинности множеству относительно самостоятельных, других причин, что, в частности, ведёт собственную причинность к дифференциации, а множественность внешних причин – к интеграции внутри целостности при возвращении собственной причинности к самой себе. Отсюда вполне естественно связывать внутренние отношения дифференциации с идеальным отношением (т.е. отношением собственного причинения самому себе), а внешние – с реальным (см. стр. 131 данной работы).
Что это значит на языке МЛФ? Поскольку «внешнее» и «внутреннее» имеет смысл только по отношению к одному и тому же объекту действительности (что внешне и что внутренне для этого объекта), дифференциация собственной причинности на противоположные части (т.е. – образование внутреннего противоречия) составляет лишь половину, или – одну сторону единого процесса. Другой стороной этого процесса является интеграция множества чуждых выбранному нами объекту причинностей (образования «микроклимата» существования данного объекта). Таким образом, внешнее противоречие («движущие силы развития», «опосредованная» - на языке МЛФ – причина) обуславливает, является непосредственной (на моём языке) причиной внутреннего противоречия («источника развития»). Развитие вещи, благодаря внешним причинам, столь же важно, как и её саморазвитие, если можно так говорить, ибо, повторяю, это – единый, взаимосвязанный процесс, находящий своё отражение в МЛФ в «концепции совпадающих противоположностей» (в понимании Вяккерева Ф.Ф. (Вяккерев. 1981. Т.1. С. 305). Там Вяккерев Ф.Ф. приводит пример, в котором недостаток пищи для особей одного вида (т.е. противоречие между потребностями и внешними условиями) есть необходимое условие внутривидовой борьбы (внутреннего противоречия).
Абсолютизация одного лишь внешнего противоречия в гносеологическом плане ведёт к омертвлению объекта действительности. Абсолютизация одного лишь внутреннего противоречия ведёт к омертвлению внешней природы, а методологически в естественнонаучном плане – к идее существования «вечного двигателя».
Но и с концепцией «относительности» внешних и внутренних противоречий я не могу согласиться, ибо для одного и того же объекта внешние и внутренние противоположности, противоречия – абсолютны. Лишь когда мы переходим на более высокий уровень иерархичности объекта, т.е. когда мы рассматриваем объект не просто как объект, а как объект, являющийся частью нового объекта («объект – среда», «объект – микроклимат»), внешние противоречия этого «просто» объекта, оставаясь внешними для него самого, суть внутренние противоречия для нового объекта («объект – среда»).
Отвлекаясь от традиционной в МЛФ логики и следуя моей, мы вынуждены будем признать внешние противоречия, как реальные отношения существования противоположностей, а внутренние, как идеальные отношения существования тех же противоположностей. Тем самым, мы и явление противоположностей противопоставляем их сущности, ибо реально противоположности являют себя во многообразии. Главным критерием такого противопоставления я считаю тот научный факт существования внешних противоположностей, которые, вроде бы, никак нельзя назвать интенсивными частями одного целого (существования в одной связи).
Давно подлежит реформации и закон диалектики о переходе количества в качество и наоборот. Это настолько очевидно, что я не буду на этом долго останавливаться. Действительно, качество и количество – суть противоположности. Противоположности же имеют свойство «переходить» или «замещаться» одна другой. Поэтому в указанном смысле закон перехода количества в качество справедлив. Он несправедлив в другом. Зададимся вопросом: почему общий закон диалектики относится только к одной паре противоположных категорий? Ведь можно сказать или сформулировать аналогичный закон для возможности – действительности, единичного и общего и т.д. вплоть до частей и целого. Следовательно, второй закон логики противоположений должен звучать так.
Второй закон логики противоположений: «переход» одной противоположности в другую и наоборот.
В принципе, остаётся проанализировать правильность термина «переход». «Переход» вряд ли в действительности должен означать превращение одной противоположности в другую, что означало бы релятивность категорий диалектики (как то правильно замечает Обухов В.Л. (Обухов В.Л. Системность элементов диалектики. Лен. 1985. С. 15). Дело в том, что, во-первых, противоположности «могут выступать как заместители друг друга», во-вторых, происходит не превращение одной противоположности в другую, а «качество изменяется с изменением количества» (Обухов В.Л. Там же. С. 107).
Действительно, парные противоположные категории с удивительной регулярностью поляризуются по принципу «одно - многое». Например, качество (одно) – количество (многое), форма (одно) – содержание (многое) общее (одно) – единичное (многое), целое (одно) – часть (многое), необходимость (одно) – случайность (многое), действительность (одно) – возможность (многое), сущность (одно) - явление (многое) и т.д. Причём, многое – подвижное в изменении, одно – устойчивое. Множественное, подвижное, по хорошо известному анализу противоположностей содержания и формы, изменяется легко и непрерывно. Одно изменяется дискретно, чтобы соответствовать ускользающему многому.
Исходя из сказанного я бы второй закон логики противоположений сформулировал так.
Второй закон логики противоположений. При изменении противоположностей изменения одной из них должны соответствовать изменениям другой.
Эти два закона логики противоположений, собственно, есть перелицованные законы традиционной диалектики. А как быть с третьим законом диалектики (законом отрицания отрицания?), показывающим по сути, направленность изменений при развитии противоположений? И есть ли собственные законы логики противоположений?