Глава 6

Просвещение.

Дальше лимитировать роль нравственности в эволюции сознания: просто нельзя. Нельзя «капсюлировать» этот вопрос общими замечаниями, как я делал это выше. Придется «откатится» конспективно в истории эволюции сознания несколько назад, раскрывая свои замечания по этому вопросу. Начну с ключевого: «Для человека религия – способ взятия под контроль сознания:
1. Поведение.
2. Эмоции, чувства.
3. Мыслей».
Ясно, что контроль включает в себя способность пользоваться (управлять) эмоциями (чувствами), мыслями, которые в свою очередь определяют поведение человека. Как это выглядит снаружи, я уже писал, когда упомянул: «Что в черном ящике? -Там В и С.
В – интерпретация события. С – чувство в ответ на эту интерпретацию. Не на событие! На интерпретацию». То есть: как представил в сознании то или иное событие, - такое чувство и возникло. Возьмем пример из классики (Л. Андреев «Иуда Искариот»). Иуда утаил несколько динариев и ученики Христа пришли в негодование и разгневанный Петр притащил Иуду к Иисусу. И, что Иисус?
«- Учитель сказал… Учитель сказал, что Иуда может брать денег, сколько он хочет.
Петр сердито засмеялся. Быстро, с укором взглянул на него. Иоанн и, внезапно загоревшись весь, смешивая слезы с гневом, восторг со слезами, звонко воскликнул:
- И никто не должен считать, сколько денег получил Иуда. Он наш брат, и все деньги его, как и наши, и если ему нужно много, пусть берет много, никому не говоря и ни с кем не советуясь. Иуда наш брат, и вы тяжко обидели его - так сказал учитель… Стыдно нам, братья!».
Ну, здесь та же интерпретация, которая превратила негодование и гнев в стыд и раскаяние. Все ученики Христа (кроме «Фомы неверующего»), прося прощение, поцеловали Иуду. Фома же размышлял:
«- А что же ты, Фома? - строго спросил Иоанн, наблюдавший за действиями и словами учеников.
- Я еще не знаю. Мне нужно подумать». Думал он весь день.
«Фома решительно подошел к нему - уже к вечеру это было - и сказал;
- Он прав, Иуда. Дай я поцелую тебя».
И тут, на мой взгляд, начинается весьма важное для понимания сути управления мыслями чувств: «- Но ведь я же шучу. Я шучу, мой добрый Фома, - я только хотел знать, действительно ли ты желаешь поцеловать старого, противного Иуду, вора, который украл три динария и отдал их блуднице.
- Блуднице? - удивился Фома. - А об этом ты сказал учителю?
- Вот ты опять сомневаешься, Фома. Да, блуднице. Но если бы ты знал, Фома, что это была за несчастная женщина. Уже два дня она ничего не ела…
- Ты это знаешь наверное? - смутился Фома.
- Да, конечно. Ведь я сам два дня был с нею и видел, что она ничего не ест и пьет только красное вино. Она шаталась от истощения, и я падал вместе с нею…
Фома быстро встал и, уже отойдя на несколько шагов, кинул Иуде:
- По-видимому, в тебя вселился сатана, Иуда». Андреев Леонид - Иуда Искариот royallib.com/book/andreev_leonid/iuda_iskariot....
На мой взгляд: это весьма выразительный пример того, как меняются чувства не от интерпретации, а от знания обстоятельств события.
Собственно этой связкой знания и чувств, в основном и определяется эпоха Просвещения, связанная с культом Разума. Поскольку понятие разума (и тесно с ним связанного понятие рассудка) является характеристикой исторической эпохи, и они же связаны с сознанием, необходимо снова немного отвлечься.
- -- - --- -- -- -
С моей точки зрения: разум и рассудок – два вида сознательного мышления. Соответственно их эволюция должна быть связана с развитием самого сознательного мышления. Судя по современным представлениям о них легко заметить, что свойства рассудка (жёсткая определённость, строгость различений и утверждений, тенденция к упрощению и схематизации, оперирование понятиями согласно твёрдо установленным правилам) не только придаёт ему вид «некоего духовного автомата» (Алексеев П.В., Панин А.В. Теория познания и диалектика. М., 1991.. С. 166). И, с точки зрения физического «сопровождение» деятельности человека, эти свойства рассудка наиболее точно соответствуют отражению однообразной, слабоэмоциональной (типичной) физической работе с последовательной причинностной сменой операций.
Что же касается разума – то он «пламенный», «вдохновенный», «дерзновенный». Отсюда: если именно трудовая деятельность породила мышление в целом и рассудок, то какова может быть роль в отражении именно трудовой деятельности у разума? Растущее количество операций при создании более удобных орудий труда приводит ко всё большему разрыву между стимулом к изготовлению орудий и удовлетворением потребностей при помощи этих созданных орудий. Цепь смен одной трудовой операции другой, третьей и т.д. без непосредственного эмоционального подкрепления не может быть большой. Особенно если учесть неизбежное ослабление условнорефлекторных связей из-за разнообразия производства нужных орудий труда, разнообразия нюансов операций, производимых над предметом труда (разным по качеству, материалу, форме и т.д.) и над полупродуктами (случайные трещины, не тот угол удара и пр.). Отсюда функции разума в процессе труда – это, прежде всего, «видение» в предмете труда конечной цели труда ВО ВРЕМЯ ЕЁ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ (т.е. в момент удовлетворения своих потребностей ПОСРЕДСТВОМ этого орудия труда). Отсюда – повышенная эмоциональность разума. Отсюда же (из непосредственного «видения» конечной цели (СМЫСЛА) труда в предмете труда без представления длинной цепи преобразований одного в другое) «дерзновенность» и «вдохновение» (в том числе, и на начало трудовой деятельности). Первичная функция разума, таким образом, схожа на создание эмоциональной «разности потенциалов» между начальными и конечными условиями трудовой деятельности путём включения этой трудовой деятельности в полный жизненный цикл. Благодаря этой «разности» многочисленные известные трудовые операции (представления), возможно, из разных трудовых процессов, выстраиваются в конкретную цепь производства, в том числе, и нового, ни разу не производившегося ранее человеком продукта труда. Именно разум (переключатель режимов?), таким образом:
а) придаёт длинной цепочке трудовых действий смысл (причем - чем отвлеченней цель - тем декларативный смысл) путём включённости предмета и продукта труда в жизненный цикл;
б) является причиной «подвижности» представлений о трудовом процессе.
Понятие о разуме и о рассудке появляются в античности, но в целом различия между ними остается в философии античности довольно смутными, хотя большинство античных философов определяют разум в своем «положении» относительно рассудка выше «по рангу», так Гераклит писал (видимо): «Поэтому должно следовать общему значит «общий»}, но хотя разум (логос) — общ, большинство [людей] живет так, как если бы у них был особенный рассудок (^ppdvTjaic)… Гераклит сущностью судьбы полагал разум (логос), пронизывающий субстанцию Вселенной. . . Там же, I, 7, 22: Гераклит . . . [определял] судьбу как разум (ло¬гос), творящий [все] вещи через [их] «бег-в-противоположные- стороны» [ср. фр. 64] ». (ФРАГМЕНТЫ РАННИХ ГРЕЧЕСНИХ ФИЛОСОФОВ т.1). Моя интерпретация: Коль скоро разум: вселенский закон, то рассудок - «мнение», но благодаря умению рассуждать, можно познать «Логос»… Так, или иначе, центральной темой в античной философии становится рассудок. Недаром Пифагор считал, что: «Душа человека разделяется на три части: ум (nous), рассудок (phren) и страсть (thymos). Ум и страсть есть и в других живых существах, но рассудок — только в человеке» ( Диоген Лаэртский. Жизнь, учения и изречения знаменитых философов). А Платон «поднял» тему рассудительности в своем диалоге «Хармид», на новый уровень, в частности, по вопросу: может ли человек, обладающий рассудительностью, осознавать что он ею обладает?.. Для философов античности понятие рассудка (софросюне) было открытием, которым они учились пользоваться с пользой для себя (аристотелевская логика). В эпоху Возрождения произошло дальнейшее развитие знания о сознании. Николай Кузанский четко развел рассудок и разум по функциям выполняемым ими в мышлении:
Рассудок – «только рассудок есть мера множества, величины и сложения, так что без него ничего из этого не остается». Число есть некое естественное производящее начало деятельности рассудка; не обладающие умом, например животные, не считают. «Число есть не что иное, как развернутый рассудок…. Поэтому рассудок есть слово разума, в котором [разум] отражается, как в своем образе… рассудок пользуется чувством как орудием различения чувственных вещей, но сам он тот, который различает в чувстве чувственно воспринимаемое…» (Николай Кузанский. Сочинения в 2-х томах. Т. 1.).. Т.е. то, что в будущем М. Хайдеггер пренебрежительно назовет: «калькулирующим мышлением».
Разум же: «сам разум есть число сверхпростого единства … разум должен сначала всеми силами стремиться к той высшей простоте, где совпадают любые противоположности…».
Таким образом, Н.Кузанский положил начало рассмотрения функций и особенностей разума и рассудка, как чисто человеческих качеств сознания. И если, так сказать, из естественных изначальных функций сознания изложенных выше по отношению к предметному труду, которые появились у человека спонтанно вместе с самим сознанием вести их развитие, то, можно сказать, Кузанским началось осознание таких «сдвигов» этих функций в сторону декларативного мышления (абстрагирование – особенно разума) и увеличения специфики своих функций. Так, изначальная функция рассудка: закрепление последовательности трудовых операций, была перенесена и на цепь рассуждений при планировании этих действий в уме. И на критический анализ причин, которые могут помешать реализовать эту цепочку на деле. Само по себе увеличение цепочки в связи с ростом числа операций, плюс необходимое отвлечение при оценке возможных причин, могущих помешать выполнению задуманного, должны были привести к росту эмоционального потенциала сознательного мышления.
Но рост эмоций находится в обратным отношении к длине планируемой трудовой цепочки: при увеличении эмоций: мысли теряют строгую последовательность, начинают «скакать», путаться. Чтобы уменьшить эмоциональный потенциал и при этом - не «укорачивать» цепочку необходимых действий природа направила умственную деятельность на, прежде всего, увеличение «прозрачности» языка. Чуть подробнее: tsarevpp.diary.ru/?tag=4333340 поисковик: «прозрачно». Здесь, лишь основные моменты. Суть прозрачности понятия: когда наше языковое представление совпадет с процедурным (вдруг - увидели). И мы, сопоставляя процедурное представление с языковым представлением, можем однозначно опознать, что перед нами, действительно ли, перед нами - «олень благородный»,, а не лось европейский. Если это так. значит, можно смело говорить, что языковое описание (язык)- ПРОЗРАЧНЫЙ. Суть прозрачности языка: Прозрачный язык тот, который при общении, не оставляет неясности и двусмысленности.
Отсюда, исторически первым улучшение прозрачности языка, после спонтанного формирования его грамматики и синтаксиса свойственным всем естественным языкам в той или иной мере, было то самое «каталогизирование» понятий и классификация явлений окружающего мира, которая, напомню, получила особое распространение во II – I тыс. до н.э. на Древнем Востоке.… Возникшее внимание к понятию, без которого невозможно «каталагизирование» естественно привело к проблеме определения понятия, а значит к выделению существенных черт через понятие определяемого. Собственно, этим был подготовлен очередной этап в проблеме увеличения прозрачности языка в античности. Открытие Аристотелем законов формальной логики стало основой, на которой начало развиваться дискурсивное мышление, которое, как раз, и приписывается рассудку. И хотя интеллектуальная интуиция (его элементы) появилась даже раньше дискурсивного мышления она до сих пор остается неким: «… "урод(ом)" в дружной семье логических категорий, объявленная вне закона и снисходительно поощряемая за задворками философских трактатов» (К.А.Свасьян. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ ПРОПЕДЕВТИКА И КРИТИКА), из-за невозможности формализации. Дело здесь, видимо в том, что, по своей специфике интеллектуальная интуиция суть эволюция более диффузного, ассоциированного первобытного мифологического мышления, в то время как дискурс - результат трансформации ритуального мышления в сторону роста доминирующего над процедурным декларативного мышления. Античность тип сознательного мышления же более опиралась на сложившуюся грамматику и семантику (т.е. на структуру языка), чем на сформировавший ее синтез процедурного и декларативного мышления, переводя, таким образом, сознательное мышление «в область» преимущественно декларативного смысла…
Тем самым развитие сознания в античности шло по пути предоставления большей свободы декларативных представлений от процедурных. Но при этом (то есть, при опоре на язык) сознательное мышление, однако, продолжает на новом уровне сохранять свою дихотомию: рассудочное мышление и разумное - более правильно: эйдетическое. Первое мыслит понятиями, второе: мыслит понятия.…
Тут надо пояснить. Здесь стоит напомнить, что деятельность рассудка - наиболее «чистого инструмента» словесно-логического познания мира принято называть РАЦИОНАЛЬНОЙ (закономерной, оптимальной, логос), в то время как эмоции, и производное под влиянием их: разум - иррациональными (эйдос, инсайт), когда в действительности - НАОБОРОТ, потому как эмоции (чувства) подвергаются ЕСТЕСТВЕННОЙ корреляции на соответствие отражаемой ими природы («слушай СЕРДЦЕМ - оно НЕ ОБМАНЕТ»), в то время, как рассудок, основанный на декларативной памяти, должен САМ выработать (и потому - ИСКУССТВЕННЫЕ) их корреляты, в процессе своего функционирования: «путем ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ проб и ошибок».
Отсюда, в частности, само по себе разумеющееся, также и то, что на место механизма естественной корреляции, должны появиться искусственные корреляты соответствия. Конечно, эти искусственные корреляты, должны появиться естественным образом. Если конечно, мы не хотим привлечь к развитию сознания нечто внешнее, типа Бога…
Т.е. искусственные корреляты должны появляться так же, как появились, например, дома заменяя пещеры. Или они могут появляться наподобие того, как появляются представления долговременной памяти из персеверирующих образов. Или как само слово появляется из симпрактического контекста, от вплетения слова в практическую ситуацию к выделению системы языка как самостоятельной (синсемантической) системы кодов (См. Лурия А. Р. Язык и сознание./ Под редакцией Е. Д. Хомской. –– М: Изд-во Моск. ун-та, 1979) - т.е. спонтанно.
С чего же начать, чтобы показать эту спонтанность?.. Полагаю с очевидного, если принять мою концепцию эволюции сознания. В античности самосознание «окрепло» настолько, что впервые обратило внимание на свое сознание, причем само еще оставалась «в тени» своего внимания. А, собственно, сознание раскрылось человеку, прежде всего как рассудок за которым «маячила» остальная часть «разумной души» соединявшая его с космосом. А какова функция рассудка? – Уметь РАССУждать… Желательно - правильно, чтобы «приоткрылась истина». Поэтому, вполне понятно мое желание за главное открытие философии античности: принять открытие Аристотелем законов формальной логики, следуя которым предполагалось необходимо, переходя от очевидного (большой посылки силлогизма) с необходимостью делать истинным следующее умозаключение. «Вопрос о правильности умозаключений - это вопрос о правилах их построения, о правилах взаимосвязи отдельных мыслей (понятий, суждений, умозаключений)» (studfile.net/preview/5437067/).
Связь формальной логики с естественным языком начали искать уже в античности после Аристотеля: «… и именно с античности мы наблюдаем встречающееся до сих пор в некоторых работах отождествление мыслительных, логических и языковых структур. Язык рассматривается как гибкий инструмент для выражения мысли, соответственно языковая система считается своего рода экспликацией системы мыслительной. Основным для большинства греческих философов был принцип "доверия к языку" в его обнаружении разума и доверия к разуму в его познании физического мира» О.Н. Лагута
ЛОГИКА И ЛИНГВИСТИКА lingvotech.com/logikailingvi
Поэтому формальная логика, как попытка формализировать рассуждения, сделать их более строгими (более правильными) естественно вырастала, как искусственный коррелят из естественного языка. Но при этом же подспудно прививая естественному языку большую абстрактность (выделение существенных признаков и абстрагирование от несущественных), точность, структурированность, (в сумме - увеличивая прозрачность) послужила началом для возникновения языков науки, прежде всего - в систематике. В эпоху Просвещения «Грамматика Пор-Рояля, сыграли значительную роль в отождествлении так называемой формальной и языковой логики». ЛОГИКА ЯЗЫКА И ЯЗЫКОВАЯ ЛОГИКА. Л.М. Салмина . cyberleninka.ru/article/n/logika-yazyka-i-yazyk.... Большую роль в увеличении «прозрачности языка» сыграла математика, особенно - появление алгебры (Диофа́нта Александри́йского (IIIв. н.э.) считают «отцом алгебры») с ее символическим языком. Ср: «. Сразу замечу: при использовании вместо имен символов умозрению легче «скользит» по «рядам обобщений», без собственных имен на которых инстинктивно задерживалось внимание, унифицированный символ, вследствие своей «невзрачности», « порядковости», позволяет умозрению «скользит» вдоль «рядов обобщений», превращая дискурс в интеллектуальную интуицию. (концепт-фрейм). Или, по-другому: логос переходит в эйдос. Т.е. реально, это выражается в умении правильно видеть. Ученый при сравнении своего языкового представления с процедурным не выделяет ряд абстрактных представлений, он «сразу схватывает» весь образ. Скорость его «скольжения» взгляда по объекту равна скорости сравнения. То, есть: главное упорядочить восприятия, по ходу опознавания». (tsarevpp.diary.ru/?tag=4333340). Впрочем, в приведенной цитате я «перескользнул» через столетия - к Гуссерлю. Но в этом - есть свой резон, ибо именно в развитие математики проявляется тенденция существования интуиции и дискурсии наиболее «чисто». Победа дискурсии в античности знаменуется в математике античности – победой метода «исчерпываний» Евдокса, над «атомным» но не строгим (не логичным) методом изложенным Архимедом в письме Эратосфену, в частности потому как математикам античности чуждо было понятие «бесконечности». Ну, а в философии «диалектичный» Платон на все средневековье был «побежден» логикой Аристотеля.
Здесь, очевидно, следует заметить, что вопрос о бесконечности Вселенной все же возникал в античности. Напр. у Архита Тарентского (IV век до н. э.), или у Лукреция Кара, но эффект от идеи «экстенсивной бесконечности» на умы античных ученых и философов, был гораздо меньшим, чем даже метод Архимеда, в противовес метода Эвдокса в математике для «интенсивной бесконечности». Этот эффект можно сопоставить с судьбой идеи гелиоцентрической модели Земли Аристарха Самосского и Коперника.
Собственно, первая мировоззренческая попытка осознать бесконечность была в эпоху Возрождения. Достаточно вспомнить Джордано Бруно – пламенного пропагандиста бесконечности Вселенной и миров в ней. И это дало новый «толчок» интеллектуальной интуиции, которая по какому-то странному совпадению, начала «собираться» в сознании под понятием «диалектики». Так, например, 3. А. Тажуризинова пишет: «Именно в рассуждениях Кузанца о разуме концентрируется все богатство его диалектических идей в области гносеологии: разрабатывается принцип совпадения противоположностей, идеи о противоречивости и бесконечности процесса познания, об историческом характере человеческих истин» (Вступительная статья 3. А. Тажуризиновой Н. Кузанский Сочинения в 2-х томах. Т. 1.). И что, пожалуй, еще интересней при этом Н. Кузанский апеллирует именно к математике.. И именно в этот же период (правда, в конце его) алгебра в лице Франсуа Виет (1540—1603) наконец-то в виде «видовой логистике» «означала появление (наконец-то) общей символики, в которой буквы были использованы для выражения численных коэффициентов, знаки «+» и « —» применялись в нашем современном смысле, а вместо А2 писали: «А квадратное»» (Д.Я. Cmpoйk КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ МАТЕМАТИКИ), чем вывела математический язык на новый уровень «прозрачности».
В менее «концентрированном» виде: именно в философии и обозначилась необходимость существования интеллектуальной интуиции в качестве противовеса дискурса. Об интеллектуальной интуиции вспомнили в эпоху Возрождения в форме противопоставления средневековой изощренной Аристотелевской силлогистики стилистики (Л.Валла). Это особенно важно отметить в связи со временем романтизма, которым закончилась эпоха Просвещения.
Что же касается самой эпохи Просвещения, то, хоть ее также связывают с культом Разума, по факту ее лучше связывать с культом Рассудка, учитывая возросшую меркантильность этой эпохи. Если же говорить с трансформации функций разума в эту эпоху, то она была обрисована Кантом на основании развития наук. А именно:
-каждый опыт фрагментарен, конечен;
- науки, обобщают опыт «двигаясь по категориальным схемам» рассудка (формальной логики);
- но категории рассудка – полярны, противоположны;
- результат обобщения конечного опыта неминуемо будет противоположным, в зависимости от выбранных категориальных схем.
С точки зрения формальной логики эти два противоположных результата будут одинаково истинными. Разрешить это противоречие может только трансцендентальная логика, которая присуща разуму.… Вторая ее часть называется… Трансцендентальная диалектика. Причем способность разума производить понятия. Не касаясь тонкостей философии Канта, вспомним сказанное ранее: «рассудочное мышление и разумное (более правильно: эйдетическое). Первое мыслит понятиями, второе: мыслит понятия…». И, не важно, что Кант мыслил диалектику, ближе к Аристотелю: диалектика - (искусство возможного): «Трансцендентальная диалектика есть логика трансцендентальной иллюзии», а Гегель, критикуя Канта (за кантовскую диалектику) назвал свою диалектику: спекулятивной и «высшей»,- роли это не играет. Все они: продукт развития мифологического мышления, в противоположность мышлению ритуальному.
Ср.: «…развернуть абсолютную мифологию — значит не что иное, как развернуть диалектику вообще, но только не такую диалектику, которая имеет под собою один из возможных принципов, но все возможные принципы» (ДИАЛЕКТИКА МИФА А.Ф. Лосев).
Хотя, конечно, диалектическая логика – не миф. Но эволюция мифологического способа мышления, также, положим наука - не ритуал, но эволюция ритуального типа мышления. Это - касается диалектической логики, в смысле искусственных коррелятов «вырастающих» из естественных коррелятов. Искусственный он потому, что создан целенаправленной деятельностью людей для того, чтобы рассуждением приходить к правильным выводам, без прибегания к физическим действиям. Т.е. языковые (декларативные) представления в сознательном мышлении получили решающее преимущество (если образно: бумажные деньги заменили металлические, что, кстати, создало возможность инфляции, что в области мышления и послужило толчком к появлению искусственных коррелятов - логик).
- - - - - - - -- - - -- - -
Исходя из сказанного названия «культ Разума», не связан напрямую с развитием философии, и уж, коль скоро разговор зашел об инфляции, то это, можно отнести, прежде всего, к возникшему у просветителей той эпохи (т.е., людей, формирующих общественное сознание) понимание различия между разумом и рассудком. Из философии «в жизнь» было взято единственное различие: верховенство разума над рассудком закрепленное, например, Кантом: «всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме» (Кант И. Соч. в 6т. М., 1964, с. 340). «При таком раскладе» образованным людям той эпохи правильно назвать ее «Эпохой рассудка» было «не с руки». Действительно, зная о существовании высшей способности «души», отказывать ей своем современникам – было бы, неосмотрительно. Тем более, что потенциально (в форме «владения» и на разной ступени развития)- она, как-то следует из сказанного выше существует у каждого человека, даже если он не осознает это. Лишь позже Гегель заметит: «Еще не так давно миновало то счастливое, по види¬мости, состояние немудрствования, когда философия шла рука об руку с науками и образованием, когда умеренное рассудочное просвещение уживалось одновременно и с потребностью самостоятельного разумения, и с религией, когда естественное право жило в мире с государством и политикой, а эмпирическая физика носила название есте-ственной философии. Но это согласие было довольно по¬верхностным, самостоятельное разумение на деле находи¬лось во внутреннем противоречии с религией, а естест¬венное право противоречило государству. После этого мни¬мого мира произошло разделение» ( Гегель. Энциклопедия фил наук Т.1. С.57.).
Т.е. по факту же, век Просвещение, век освоения ограниченного пользования рассудком. И более всего в этом плане продвинулось научная часть сознания. А, в смысле активизации самосознания большую роль сыграла секуляризация сознания, происходящая постепенно в головах ученых. О чем свидетельствует появление деизма (родоначальник лорд Чербери (17в.)), вне науки получившего распространение, в основном у протестантов. В философии же и науке стало довольно популярным. Формулируется механистическая картина мира: мир подобен часам, которые завел Бог, и они ходят дальше сами по себе. В какой-то мере и само общество рассматривалось как машина, в которой нет незаменимых деталей (людей) (отсюда, напомню - и откат в развитие индивидуального самосознания). Поэтому, кстати, успехи наук, все же - не главное в эпохе Просвещения. Главное: осознание значения воспитания.
В принципе воспитанием в живом мире занимаются, практически все животные, чья нервная система способна к генерации условных рефлексов и которым свойственна забота о потомстве. Аналогию можно усмотреть в том, что у животных отмечается три степени «социализации» (я бы сказал- «фингализации», это было бы точнее, да не существует соответствующего термина):
1) период первичной социализации: «…Этот период имеет особое значение для видов, которые сохраняют семейные отношения в течение достаточно длительного времени» (Зоопсихология и сравнительная психология. Т 2 studme.org/68806/psihologiya/postnatalnyy_perio...).
2) Ювенильный период: «…если в предыдущий период детеныш осваивает в основном правила поведения в семье, то во время ювенильного периода он должен хорошо усвоить нормы поведения в сложном социуме, в котором ему предстоит существовать в течение всей дальнейшей жизни. Таким образом, период первичной социализации можно условно сравнить с периодом дошкольного воспитания ребенка в семье, а социализацию в ювенильный период – с воспитанием и сложной "притиркой" взаимоотношений в средней школе» (Там же)
3) Период полового созревания.
В общих чертах периоды социализации (морфологическое сходство) у современных людей выглядят похоже (по Эриксону):
Младенчество – на данном этапе ключевая роль отводится матери, которая формирует у ребенка базовое доверие к окружающему социуму посредством ухода за ним.
Раннее детство характеризуется формированием независимого статуса ребенка, его самостоятельности. На данном этапе ребенок учится самостоятельно ходить, есть и т.д.
Третий этап, возраст 3-5 лет, проявляется в игровой форме, которая позволяет ребенку расширить свои познания о мире, освоить межличностные отношения, развить психологические возможности. В случае подавления на данном этапе развития, запрету игр, ребенок формирует чувство вины, неуверенность в себе.
Младший школьный возраст характеризуется сменой ключевого агента социализации, где центральное место занимает уже не семья, а школа. На данном этапе закладываются представления ребенка о профессиях, современной культуре, нормах и ценностях. В случае успеха, ребенок переходит к следующей стадии уверенный в своих силах, целеустремленный. В противном же случае в ребенке закрепляется чувство страха, вины и неуверенности в себе.
Подростковый возраст и 5 стадия определяется значительными физиологическими перестройками в организме, проявлением интереса к своему внешнему виду и своему положению среди сверстников, необходимостью профессионального самоопределения. На этапе молодости перед человеком встает вопрос поиска и выбора супруга, тесного межличностного общения, формируется глубокая связь со своей социальной группой.
Взрослый этап социализации связан с самореализацией личности. На этом этапе человек передает свой опыт детям, вовлекается во взаимодействие с семьей, коллегами, удовлетворен своей жизнью.
Заключительная стадия после 50 лет характеризуется осознанием человека собственного «Я». В этот период человек осознает свою жизнь и принимает ее. (по: . spravochnick.ru/sociologiya/perehodnaya_ekonomi...)
Хотя, по логике моего изложения, было бы ближе:
«Также, в зависимости от форм социализации, можно выделить следующие этапы социализации:
- дотрудовой – детство, юность;
-трудовой – зрелость;
-послетрудовой – старость.
Каждый последующий этап социализации предполагает расширение форм взаимодействия человека и общества. Для дотрудового этапа, приходящегося на период детства и юности, характерна пассивная форма социализации, при которой человек обучается, не подвергая сомнению существующие социальные нормы и опыт, стремиться интегрироваться в общество.
На трудовом этапе в период зрелости человек сочетает пассивную форму усвоения социального опыта и активную форму, характеризующуюся началом профессиональной деятельности.
Для завершающего послетрудового периода, периода старости, характерны аккумуляция и сохранение приобретенного опыта с последующей передачей его следующему поколению». spravochnick.ru/sociologiya/perehodnaya_ekonomi....
Как легко увидеть: все варианты этапов взросления связаны со средой, формирующей, как психику, так и сознание (человека). Сначала семья (мать, род), потом - школа, сверстники. Далее - специализированные учебные учреждения, в конце - начало самостоятельной деятельности. Итак: в чем же «фишка» воспитания человека эпохи Просвещения?- Сверимся с Платоном: «Ведь изменения в играх молодых людей все считают, как мы говорили раньше, просто игрой, в высшей степени несерьезной и не влекущей за собой никакого вреда, и потому они не отвращают от этого молодых, но снисходительно сами в этом за ними следуют. Здесь не принимают в расчет вот что: те дети, которые вводят новшества в свои игры, неизбежно станут взрослыми и при этом иными людьми, чем те дети, что были до них; а раз они станут иными, они будут стремиться и к иной жизни и в этом своем стремлении пожелают иных обычаев и законов. Никто из них не боится, что вслед за этим для государства наступит величайшее бедствие, о котором сейчас идет речь. …» Платон «Законы». Т.е. Платон понимает, что, именно, воспитание из ребенка формирует взрослого человека. И задача воспитания: сделать человека; достойным гражданином. Но, не дай, как говориться Бог, что-либо менять в отработанном механизме (одного - для всех) этого воспитания.
В эпоху же Просвещения: механизм воспитания - не догма, его надо приспосабливать к природным дарованиям детей, их индивидуальным способностям, но также, чтобы из ребенка вырос достойный гражданин. При этом, по словам Монтескье, необходимо учитывать даже вид государственного устройства: «… законы воспитания должны быть различными для каждого вида правления; в монархиях их — предметом будет честь, в республиках — добродетель, в деспотиях — страх…» (Монтескье. О духе законов lex.am/docs/sharle.pdf).
Граница между сословиями начинает размываться.… А способы и необходимые специальные навыки для достойного служения государству увеличились:
«В Новое Время в связи с бурно развивающимся экономическим и техническим прогрессом число школ увеличилось, их специфическое разделение усилилось. Появлялись специальные школы для детей моряков, солдат, ремесленные школы. Теперь и в Европе светские школы все чаще стало учреждать государство, которому требовалось все больше грамотных, образованных людей».
Источник: history-thema.com/shkola-proshlyx-vremen-istori... .
Увеличивается резко число светских школ, как раз потому, что те новые знания, которые должны осваивать дети не то, чтобы начинают постепенно расходиться со знаниями, изложенными в Библии, просто нужных для того времени знаний в ней нет.
Здесь, кстати стоит упомянуть о значении в Просвещении такого феномена, как просвещенный абсолютизм. Причина этого феномена: «догнать» в экономическом плане наиболее развитые страны (Англию, Францию, Нидерланды) путем внедрения просветительских идей «сверху» (монархом). Благодаря государственной поддержке, при учете некоторых ошибок, эпоха Просвещения в этих странах приобрела массовый характер. Например: «В Австрийской империи понятие «просвещен¬ный абсолютизм» связано с именем Иосифа II (1765-1790). Одной из наиболее важных его ре¬форм стала секуляризация, а также школьная реформа» (М. П. Стародубцев. cyberleninka.ru/article/n/kult-razuma-znaniya-i... ).
В целом, можно сказать, что в эпоху Просвещения, прошла сознательная перестройка морального самосознания, которая привела к само-согласованию исторических напластований менталитета с текущим общественным и индивидуальным сознанием. Монтескье писал: «Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. Мы видим, что в странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели становятся предметом торга…» (Монтескье. О духе законов lex.am/docs/sharle.pdf). Также был осознан путь к этому самосогласованию: через вмешательство в образование менталитета во время его формирования (т.е. через воспитание нового поколения).
Тот хаос, который в сознании порождали в сознании менталитет и текущее самосознание в исторические периода Возрождения и религиозных войн был в эпоху Просвещения частично упорядочен. Человек эпохи Просвещение путем произошедшей перестройки своего сознания снова «включил» себя в текущую и прошедшую историю, что, однако существенно ограничило свободу его мышления.
Поскольку эпоха Просвещения начала «сворачиваться» в развитых странах (Англии, Франции) после трагической истории с Великой французской революции, когда был сформулирован, и принят массами знаменитый лозунг: «Свободы, равенства и братства» (М. Робеспьер, 1790 г). Необходимо рассмотреть, почему эти три понятия оказались столь важными именно в эту эпоху, и какое влияние они оказали на изменение сознания.
Вообще, если суть Просвещения попытаться сделать явной, то это наиболее концентрированно, можно, наверное, это сделать через идею устройства государства, как общественного договора.
Важно то, что в этой идее основную роль:
1) играла мысль об историчности государственного устройства и в связи с этим понятие о естественном праве любого человека в государстве. И значение понятия естественного права - трудно переоценить. Исподволь, наличие естественного права не только выявляло «точку отсчета» для эволюции человека, но и служило началом осознания различия между естественными законами развития природы и естественными законами развития общества.
2) мысль о секуляризации законов общества. Здесь, видимо, следует пояснить. В деспотиях Востока. Законы общества принимались людьми, либо как Заповеди бога, либо Бог давал указания верховному правителю. Поэтому эти законы - не обсуждались, а покорно принимались. Не было и разделения на моральные законы и, так сказать, «экономические», гражданские и др. В античности, как я писал, уже софисты начали делить законы на небесные (божественные) и земные (человеческие). Но, в силу того, что земные законы – лишь отклонение («мнение») небесных, которые лишь предстоит понять: земным законам уделялось мало внимания, хотя о справедливых законах в некотором «идеальном государстве» и заходила речь (Платон). Именно приниженность статуса общественных законов по отношению к божественными, их многообразие, а также многочисленные неудачные попытки «внедрить их в жизнь», оставили мысль софиста Алкидаманта: «Бог всех отпустил свобод¬ными, природа никого не сделала рабом», как пример некоего слишком экстравагантного, типа мысли Аристарха Самосского о гелиоцентрической системе.
В эпоху Просвещения произошло разделение на общественные («позитивные») законы и божественные (в основном - моральные). А общественные законы не просто «мнение», а то, что принимается согласно общественному договору. Их существенность в том, что они обязаны к исполнению. Не Бог, а разум же подсказывает, на каких условиях между людьми должен быть заключён договор, ведущий к долгожданному миру. «Религия начинает пониматься как искусственный механизм, создан¬ный самими людьми для их социально-психологи¬ческой защиты (Вольтер)».
cyberleninka.ru/article/n/kult-razuma-znaniya-i...
Прослеживая эволюцию развития теории «общественного договора», этой революционной идеи от Гоббса (Локка) до Руссо (Монтескье), действительно, легко заметить: «Уже в эпоху раннего Просвещения произошла десакрализация права, а религиозные нормы оказались выведены за пределы юриспруденции. Объективным моральным источником позитивного права были признаны природа и естественный закон, которые не нуждались в религиозном обосновании. Одновременно с этим был обоснован ограниченный объем и уровень притязаний и естественного, и позитивного законов. Закон - это необходимый, а потому обязательный для существования и нормального функционирования общества минимум нравственности. Такое решение было подготовлено средневековой философией и теологией, которые вывели моральный максимум за пределы позитивного права.
За пределами ограниченных притязаний закона сохраняется моральная автономия индивида. Юридическим выражением указанной автономии выступает принцип «разрешено все, что не запрещено». (Батиев Л.В. cyberleninka.ru/article/n/pravo-kak-neobhodimyy....
Моральная автономия, порожденная «духом торговли», в общем-то, и порождает концепцию «разумного эгоизма», которая пережила эпоху Просвещения и здравствует до настоящего времени (Айн Рэнд, Дж. Ролз, Натаниэль Бранден и др.). Начало этого течения, которое приняло форму («натурального») морального утилитаризма (от лат. utulitas – польза), который связывает моральность человека с его естественным стремлением к выгоде, расчету. Спиноза, Иеремия Бентам, Джеймс Милль, Гельвеций (который, собственно и считается основателем морального утилитаризма из начального «натурального») Б. Франклин (1706–1790), жившей уже в период, когда нормы морального утилитаризма стали повсеместно реализовываться в межчеловеческих отношениях. Идеал Франклина – человек, который «всем обязан себе самому». Более взвешенная и менее радикальная теория «разумного эгоизма» была более популярной в эпоху Просвещения, пожалуй, за исключением периода «дикого капитализма». Этой популярности он обязан, прежде всего экономистам (А. Смита, Бе́рнарду де Ма́ндевиля, и др.), усиленно культивировавших новый тип человека: homo economicus. Это, и многое другое, можно найти в других книгах по истории. Меня же больше интересует вопрос о «моральной автономии» или о свободе совести. Иногда даже эпоху Просвещения называют появление «морали совести» в отличие от предыдущих исторических эпох с «морали стыда и вины». Я же полагаю, что суть не в этом, хотя развитие совести как автономного нравственного регулятива, возможно и проходило в своем развитии стадии. Чувства вины, вызванной страхом перед наказанием, стыда, в котором уже отражается осознание человеком своего несоответствия ряду принятых норм, совесть в этом ряду – наиболее развитый регулятив, приобретший четко выраженную автономию. Но согласно моей концепции образования сознания вина, стыд, совесть – сугубо продукт развития сознания, напр., www.mk.ru/science/2017/07/28/uchenye-razobralis... . Хотя, как я полагаю, у стадных животных должен быть эмоциональный регулятор отношений между собой. Но, согласно моей концепции: вина - не просто «вторичная» эмоция на основе страха. Но, если следовать моей теории эволюции сознания – это особый, можно сказать – мистический страх. Все дело: в голосе, который звучал в «мерцающем» сознании пра-человека, когда сознание только пыталось интегрироваться в его общую нервную систему. Напомню о своих представлениях по этому поводу: «При этом, для пра-людей, если можно так сказать их животное «Эго», при критических, непонятных ситуациях, как бы «подключало» семантическую память с целью получение дополнительной информации по конкретному вопросу. Ответ, естественно оно получало в виде довольно невнятных голосов, которые предупреждали, советовали, угрожали, «пророчествовали будущее».
« …обычно «голоса» связаны со страхом, тревогой, депрессией и стрессом, 31% участников сообщил также о положительных эмоциях» medportal.ru/mednovosti/news/2015/03/13/877voic...
Единственно, на что дополнительно хотелось бы акцентировать внимание, это неразделенность этих голосов на «внешние» и «внутренние», собственно любое проявление сознания воспринималась пра-людьми, как нечто внешнее. Собственно на этой основе и формировалось чувство вины в случае «непослушания» следования указаниям «голосов». Потом, произошли масса изменений в этом чувстве, начиная от «персонализации» голосов в качестве «духов предков», до «гласа божьего» и включения этого чувства вины в более социальные компоненты сознания: чувство стыда и совести. Последнюю, в ее автономии, даже исключительно чувством - назвать нельзя. Как, впрочем, и нельзя назвать в ней «угрызения совести» - чисто «чувством вины», в которую это чувство трансформировалось в рамках этой автономии.
Но, разговор, в общем-то, не об этом, а об эволюции регулятивов социальных норм поведения в эволюционирующем сознании. Поэтому лишь замечу: появление чувства стыда я связываю с первой культурологической рефлексией. Появление совести с первыми еще неосознанными случаями использования самосознания. А это: даже не античность, это – римская античность (стоики): В древнегреческой философии не было слова для обозначения понятия «совесть»[1], несмотря на то, что явление совести служило предметом анализа и изображения трагиками. Так, Орест – главный герой одноименной трагедии Еврипида (480–401 гг. до н. э.), – вероломно поднявший руку на свою мать и переживавший по поводу этого поступка, на вопрос «Какой недуг тебя томит?» без колебаний ответил: «Его зовут и у злодеев – совесть»… В то же время древнегреческие философы говорили о таком феномене деятельности сознания, который связан со стыдом. Это проявление совести выражалось словом «айдас» – стыд перед другими. Платон объяснял стыд требованиями окружающей социальной среды. Он понимал стыд как страх перед другими, страх дурной славы... Термин «совесть» как существительное впервые появляется у стоиков (Е. П. Ильин Психология совести. Вина, стыд, раскаяние e-libra.su/read/371852-psihologiya-sovesti-vina...)
И если, опять же, принять, мою идею понимания сознания, как способа согласования языковых и процедурных представлений. То ни для кого не должно возникнуть возражений против того, что эмоциональные маркеры процедурных представлений претерпят в новом комплементарном последовательном соединении сознательных представлений не меньшие изменения, чем сами процедурные представления, формируя из эмоций человеческие чувства. В трудовом процессе могут соединяться представления сознания как с положительными, так и с отрицательными эмоциональными маркерами, которые не только видоизменяются за счет образующейся между ними связи, но и образуют новые, интегративные чувства. Нет особых причин для описания превращения каждой эмоции в высшие чувства, но одна линия достойна упоминания: испуг (боязнь) (врожденная эмоция) – страх – вина – стыд – совесть. Вот я не согласен с экзистенциалистами, что страх (ужас»), в любом случае: экзистенциальный он, или нет, так или иначе, состояние, в котором человек обнажает и постигает свою сущ¬ность, хотя бы по той причине, что страх – не единственное базовое чувство. Но, если посмотреть на эволюцию совести (и не только, в моей версии) – онтологическое начало совести, действительно, «мистический» страх (у меня к собственному сознанию в процессе его встраивания в общую его же психику, у других: перед «табу», хотя одно другого не исключает). А в дальнейшем стыд, как страх перед нарушением моральных норм общества, а вот дальше?.. Совесть, разве: страх?..